Где-то на земле есть рай

– Ты умолкнешь или нет? – взрываюсь я. – Ты меня достал! Ни на кого я не работаю, и никому я тебя не продавала! Будь моя воля, я бы вообще пристрелила тебя! За бесплатно!

– Так я тебе и поверил, – шипит обладатель роскошного многоэтажного офиса в центре Москвы. – Ты меня с самого начала завлекала!

– Что? – ору я, непроизвольно дернув рукой с браслетом. Машину чуть не занесло, и Арбатов едва не въехал головой в бронированное стекло. – Очень ты мне нужен! – обидчиво прибавляю я, когда он падает обратно в кресло.

– Что, совсем не нужен?

– Нет!

Пауза, растянувшаяся на пять километров.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему я тебе не нравлюсь?

– А с какой стати ты мне должен нравиться?

– Вообще-то обычно я женщинам нравлюсь, – отвечает пристегнутый наручником красавец в растерзанном костюме. Я бросаю на него быстрый взгляд:

– Ну и что? Все равно ты мне никогда не нравился, не нравишься и не будешь нравиться.

– Да, но почему?

– Ты что, забыл? – Я начинаю сердиться.

– Что я забыл? – удивленно спрашивает Арбатов.

– Да то, что ты мне сказал при самой первой встрече!

На этот раз пауза тянется километра три.

– А что я сказал? – нервно спрашивает мой пленник.

Я решаю отбросить всякие околичности:

– Ты что, издеваешься? Ты меня обозвал великой писательницей… в уничижительном смысле, вот! Мол, куда я лезу… и вообще, что я о себе возомнила…

Дорогие мои читатели! Вы меня знаете, не так ли? Немного, но все же знаете. Вы, должно быть, уже успели убедиться в том, что я редко когда даю советы, но на этот раз я все же сделаю исключение. Если у вас есть друг, или приятель друга, или приятель приятеля, который что-то пишет, запомните – никогда! Ни за что! Ни при каких обстоятельствах не смейте усомниться в его таланте! Боже вас упаси сказать ему, что он злоупотребляет штампами, не умеет строить фразы, совершенно не разбирается в композиции и что вообще первые двести девяносто пять страниц его романа можно смело выкинуть, а на оставшихся пяти изучать все возможные и невозможные грамматические ошибки. Никогда – слышите, никогда! – не пытайтесь даже намеком дать ему понять, что его главный герой вял, скучен и маловыразителен, а героиня глупа, маловыразительна и скучна. И никогда, если вы дорожите дружбой с этим человеком, не упоминайте о том, что нечто подобное его роману вы уже читали, только оно было написано куда лучше. Разумеется, вы вправе пренебречь моими советами, как и любыми другими, – но делать это следует только в том случае, если вы всерьез озабочены приобретением врагов, да не каких-нибудь, а на всю жизнь и со стопроцентной гарантией качества. Потому что человек так устроен, что может простить многое, но он не прощает пренебрежения к своему творчеству. Легче найти общий язык с назойливой мамочкой, чье чадо вы только что обозвали смесью из бешеного головастика, пожарной сирены и зловредного тролля, чем с автором книги, которую вы заклеймили как плохую и бездарную. После такого отзыва самый преданный друг мигом превратится в заклятого врага, а об остальных людях и говорить нечего. Если бы Юрий Арбатов был ростом с Колобка и внешностью напоминал ужас, способный выжать стон даже из железа, но при этом не стал бы затрагивать тему моих книг, не исключено, что он мог бы – когда-нибудь – рассчитывать на мою симпатию. Однако поскольку он вышел и ростом, и статью, но при этом ухитрился брякнуть нечто неодобрительное о том, что я даже не успела написать, – все! Конец! Никакое примирение не могло состояться в этом случае.

– Если честно, я тогда соврал, – говорит Арбатов.

– О чем? – подозрительно спрашиваю я.

– Ну, когда выразился уничижительно. Я думаю, если ты напишешь что-нибудь, то это в любом случае будет интересно.

Ага, так я и поверила. Да он сейчас в таком положении, что готов клясться в любви хоть к кулинарной книге людоедского племени ням-ням.

– Да отстань ты от меня, – не выдерживаю я. – Ничего я никогда не напишу, и вообще все это чепуха, мечты!

И обидчиво добавляю:

– Можешь не тратить время на извинения, все равно у тебя ничего не выйдет.

– Ты это о чем?

– Я тебя все равно не отпущу. Понял? – А чтобы он не усомнился в моей объективности, прибавляю: – И мое желание сочинять тут совершенно ни при чем!

Однако Арбатова не так-то легко заставить отказаться от его намерений. Поняв, что его усилия ни к чему не ведут, он решает зайти с другой стороны:

– Лиза, я ранен! Мне надо к врачу!

В самом деле, по его костюму расплывается красное пятно. Ничего страшного – плечо задето. До свадьбы, во всяком случае, заживет.

– Российские врачи вредны для здоровья, – отвечаю я. – Терпи.

– Но мне больно!

– Ну и что?

– Я истекаю кровью!

– Пожалуйста, если тебе так хочется. Только не делай резких движений – от этого кровь начнет течь еще сильнее.

– Ах ты бессердечная дрянь!

Будь его воля, он бы удавил меня своим галстуком, не задумываясь.

– Мне плохо, ты понимаешь?

– Так тебе и надо, – отвечаю я в стиле бессердечной дряни.

Арбатов бросается на меня, пытаясь вырвать руль. Я несильно бью его по плечу, в которое попала пуля. Предприниматель со стоном отшатывается.

– Сиди смирно, говорят тебе!