Где ты встречаешь рассветы?

– В психушке-то? – она расставила чашки на столе, налила заварку. – Да больше пяти лет. Поработал в Москве после аспирантуры своей – в известной клинике, кстати! – но, как говорится, не выдержала душа поэта разлуки с родиной, и вот домой вернулся. Да, семь лет уж будет в этом году.

– Он в Москве учился? – удивилась я. – Странно, что сюда потом вернулся…

– Чего странно-то? – не поняла она.

– Обычно молодые люди после столицы не особо домой рвутся…

– Дурачьё! – она тяжело села и принялась пересыпать из кулька в вазочку какие-то конфеты. – Где родился, там и пригодился! Чего там в вашей Москве такого, что тут не имеется?

– Возможности другие, – осторожно произнесла я. – Зарплата. Качество жизни опять же…

– От работы не отлынивай – будет тебе и зарплата, и качество жизни.

– Так-то оно так, но ведь все знают, что доходы в провинции гораздо ниже, чем в крупных городах!

– Сказка для бездельников и тунеядцев! – она неожиданно стукнула кулаком по столу. Я вздрогнула. – Кто хочет работать, тот и в деревне припеваючи жить будет, а ежели тобой лень да легкомыслие правит – никакая столица или заграница на место мозги не вправит! Вот ты работаешь?

Она придирчиво впилась в меня взглядом.

– Работаю, – поспешила ответить я.

– А муж?

– Муж нет. То есть мужа у меня нет, я пока не замужем.

– Работящая – это хорошо, – она улыбнулась каким-то своим мыслям. – Мой Игорь тоже потрудиться не прочь. С утра до вечера в больничке своей пропадает, света белого не видит. Жениться ему надо! – к неожиданному выводу пришла она и опять уставилась на меня немигающим взглядом.

Я слегка обалдела, признаться. Меня она, что ли, в невесты наметила?

– Вам виднее, – осторожно проговорила я.

– Это ты правильно говоришь! – обрадовалась женщина, бросив взгляд в сторону двери, и опять повысила голос. – Мать всегда лучше знает, что для детей лучше!

Я улыбнулась про себя.

– А ты мне сразу понравилась! – голос хозяйки стал слаще. – Такую бы жену моему недотёпе!

– Боюсь, что ваш сын другого мнения обо мне, – усмехнулась я.

– Это дело поправимо! – она махнула рукой. – Положись на меня, я знаю, на какой козе к нему лучше подъехать!

– Подождите! – испугалась я неожиданному повороту. – Не надо никаких коз, я вовсе не за этим сюда пришла! Да и вообще, у вашего сына есть девушка, которая ему нравится…

Надеюсь, доктор не будет на меня в претензии, что я его сдала?

– Тонька-то? – презрительно фыркнула хозяйка. – Не смеши меня! Какая из неё жена?

– А по-моему, очень хорошая девушка! Работящая, добрая, заботливая, не глупая…

– А мы про одного человека говорим? – хмыкнула женщина. – Та Антонина, которую я знаю, слыхом не слыхивала о доброте и уме!

– Антонина Говоркова? – на всякий случай уточнила я.

– Антонина Говоркова! – подтвердила Серафима. – Видали, знаем! Специально приходила, чтобы с девчонкой этой познакомиться! Зараза, скажу тебе, та ещё! – Она понизила голос. – Ты Гошке только не проговорись, что я у него на работе была, а то, пожалуй, ещё какой номер выкинет – мне назло…

– Не скажу, – пообещала я. – Я могу к нему теперь пойти?

– Постой!

Она достала из шкафчика поднос, на который поставила чашку с очень крепким горячим чаем, рядом на блюдце, не скупясь, насыпала конфет.

– Его любимые! – пояснила она и сунула мне в руки поднос. – А теперь иди. И да хранит тебя Господь!

Стараясь сдерживать нервный смех, я направилась из кухни по тому направлению, которое было указано крепкой дланью хозяйки.

Перед дверью в комнату Беляева я приостановилась и оглянулась.

– Заходи! – донёсся из кухни шёпот хозяйки. – Не бойся!

Я и зашла.

Беляев спал, раскинув руки в стороны, на узкой кровати, стоящей у открытого окна. Лучи солнца, льющиеся в комнату, освещали его худые волосатые ноги, небрежно накинутую на торс простыню, уставшее небритое лицо. Он улыбался во сне, и эта улыбка, лишённая сейчас обычной мрачности, поразила меня своей мягкостью и какой-то детской наивностью.

Они с Тоней очень подходят друг другу – пронзила меня ясная мысль.

Я покрутила головой, подыскивая место, куда можно поставить поднос. Такое местечко нашлось на круглом столике, обнаруженном мной в углу комнаты.

Я сделала несколько шагов туда, спящий мужчина пошевелился и тихо пробормотал что-то.

Я замерла с подносом в руках. Не заметив следующего движения, продолжила путь и чуть не выронила ношу, когда вдруг услышала позади себя голос.

– Я же сказал!

Быстро избавившись от подноса, я обернулась и посмотрела в открытые глаза хозяина комнаты. Его лицо вновь стянула обычная маска насмешливой угрюмости.

– Простите меня, Игорь Георгиевич, но мне очень нужно с вами поговорить!

– Я уже ответил на все ваши вопросы! – он с недовольным стоном сел и потёр глаза ладонью, как будто хотел избавиться от наваждения – от меня. – Я сутки не спал!

– Простите меня… – повторила я.

– Дайте мне чашку!

Схватив опять поднос и радуясь его тону, в котором пока не слышалось сильного возмущения, я подошла к нему.

– Чай с конфетами! – голосом официантки произнесла я и, неожиданно для себя, сделала книксен.

– Артистка! – буркнул он и выхватил поднос из моих рук.