Где ты встречаешь рассветы?

Обернувшись, я наткнулась на внимательный, приправленный капелькой лёгкой грусти, взгляд светлых глаз. Мне улыбнулись.

– А если честно – не помню.

– Как же так! – я уселась напротив Саши за стол, накрытый клетчатой скатертью. – Разве можно без еды целый день! Я тебе всё расписала, где что лежит: в холодильнике суп в кастрюльке, на подоконнике морс, а вот тут, на столе – оладушки, твои любимые…

Мои слова сопровождались соглашающимся кивком головы, но мне казалось, что вслушивается он не в смысл слов, а в сам голос. Словно плывёт по музыке речи…

– Саш, ты меня слышишь?

– Конечно, Василиса! – он расплылся в такой радостной улыбке, что всю мою досаду как рукой сняло. – Я тебя слышу. Даже когда тебя рядом нет… Ты сердишься на меня?

– Ах, Саня! – я покачала головой. – На тебя невозможно сердиться!

Я погладила его пальцы и вновь, в который уже раз, увидела на его лице непонятную, странную гримасу, которой он отзывался на любое моё прикосновение. И – как и всегда – тут же отдёрнула руку и встала.

– Василиса…

– Всё хорошо, Саш, – не оборачиваясь, произнесла я. – Ты чай будешь со мной пить?

– Буду… Не сердись, пожалуйста!

– Оладьи разогреть?

– Ты знаешь… – его голос покрылся дымкой задумчивости, – я сегодня уже пробовал твои оладьи…

– Ты же говорил, что…

– …там… – закончил он, и я обернулась.

Его взгляд был направлен уже не на меня, а куда-то внутрь своего организма. Или в какой-то иной мир, куда мне не было доступа.

– Там… – повторила я. – Опять… Саша, посмотри на меня!

– Я смотрю…

– Нет, ты не так смотришь! Смотри – вот же она я, Василиса, девушка из твоих мечтаний. Я живая, и я стою перед тобой сейчас, здесь!

– Мне не нравится, когда ты кричишь… – он закрылся от меня руками, как щитом.

– Я не кричу… – тише произнесла я и вновь села напротив него. – Я не кричу, прости… Прости, слышишь?

– Слышу.

– Я больше не буду. Честное слово!

Он улыбнулся, но опять, кажется, своим мыслям.

– Саша, о чём ты сейчас думаешь?

– О Гошке.

– О Гошке… – тихо пробормотала я. Конечно, о ком же ещё. – И что ты о нём думаешь?

– Однажды мы с ним на спор решили провести целый день без лжи, – Сашино лицо озарилось тихой улыбкой. – Ну, знаешь, люди ведь всегда лукавят, говорят совсем не то, что думают на самом деле…

– Знаю, – я насторожилась странному повороту разговора. – И что, у вас получилось? Кто победил?

– Сначала было весело. Очень. Ты не представляешь. Весь класс от хохота умирал, когда мы с Гошкой наперегонки правду-матку резали. Всем: одноклассникам, учителям… Особенно резвились девчонки – Гошка на полном серьёзе каждой в любви стал признаваться. Влюбчивый он очень был. Ну вот. А потом… – он потёр рукой лоб и вдруг нахмурился. – Потом…

– Саш, может, хватит? – я испугалась его изменившегося лица. – В следующий раз расскажешь, а сейчас нужно немного отдохнуть. Ты лекарства принимал днём?

– А потом оказалось, что правду говорить нельзя! – продолжил он, словно не слыша меня.

– Почему? – не удержалась я от вопроса.

– Есть такая правда, которая хуже лжи во сто крат. Которая убить может, – он поднял на меня глаза, полные мучительной тоски. – Я и убил, Василиса.

– Кого, Саш? – вздрогнула я и за руку его схватила.

– Галю!

– Подожди… – я сосредоточилась, вспоминая. – Ты не про Кукушкину случайно говоришь? Галя Кукушкина, она ещё с вами… ну, там, в машине…

– Я не знал, понимаешь? Не знал, что она в меня с первого класса… влюблена… Ну и… ляпнул первое, что в голову пришло. Про одёжку, которую она за старшей сестрой донашивает… И ещё что-то… обидное… Она не поняла сперва, знаешь. Стоит, улыбается. А потом…

По его лицу прошла судорога, и вдруг, испугав меня окончательно, он заплакал – горько, отчаянно, как будто весь мир рушился на его глазах.

– Саш, да ты что! Ну обидел девчонку, с кем не бывает! Я тоже, знаешь, много кого в жизни обидела – ничего, живут, здравствуют… А Галка твоя давно тебя простила, я уверена! Небось уже кучу ребятишек нарожала…

– Не простила! – он всхлипнул и прижался ко мне, как птенец, ищущий защиту под крылом мамочки.

Я обняла его покрепче и по макушке стриженой погладила.

– Простила, Сашенька… Если бы мы все наши детские обиды помнили, это бы не жизнь была, а сплошное страдание. А мы с тобой, Саш, для счастья в этот мир пришли, хочешь ты этого или нет…

– Хочу…

– Значит, разреши ему пройти в твоё сердце, дверь ему открой, Саша! Без твоего согласия ведь ничего не получится.

– Не получится? – его голос затихал.

– Не получится… – я встала, осторожно увлекая его за собой. – Я тебе историю одну расскажу, про девочку Таню, которая тоже очень хотела быть счастливой…

Он заснул сразу же, лишь коснулся головой подушки, и я какое-то время ещё посидела рядом, поглаживая его по волосам. За окном тихо шелестел дождь, перекликаясь с жгучими каплями тоски в моей душе. Тоска моя была об ушедшем лете, и вот об этом мальчике-мужчине, и о друге, по которому так печалилось моё сердце, и о самой себе…

Глава 17

– Девочка моя, у тебя всё в порядке?

– Конечно, мам!

– Ты так давно не звонила… Хотя я тоже хороша, закрутилась тут с этой выставкой…

– Что за выставка?