Gears of War #4. Распад Коалиции

— «Вот и проведём сейчас. Смирно!» — скомандовал Маркус, вытянувшись по стойке. Остальные последовали его примеру и отдали честь, смотря перед собой. Дом заметил, что делает всё это почти что рефлекторно. Так они и простояли, не шевелясь, в течение нескольких секунд, пока Маркус не опустил руку. Каждого солдата в тренировочных лагерях для новобранцев с первого же дня учили, как это делать: как можно медленнее вести руку вверх и как можно быстрее опускать её вниз. Маркус повернулся к Бентену.

— «Что-нибудь хотите сказать, сэр?» — спросил он. Тот некоторое время молчал, уставившись на мемориальные доски.

— «Можно я побуду с ними наедине несколько минут, сержант Феникс?» — наконец спросил ветеран.

— «Конечно, сколько угодно. Мы подождём», — кивнул Маркус. Дом вместе с ним вернулся к автомобилю и принялся рыться в ящике с инструментами в поисках отвёртки. Мемориальные доски крепились на обычных винтах. Никто из местных бы и не подумал воровать такое, чтобы сдать в переплавку за деньги.

— «А с флагом они что сделали?» — спросил Маркус. Когда-то над зданием городской ратуши развевался флаг КОГ. — «Нам же надо во что-то завернуть мемориальные доски. Надо было взять его с собой».

Бронза могла годами стоять под проливными дождями и солнцем, её не нужно было укрывать. Просто Маркус вновь проявил сентиментальную сторону своего характера, о которой знал лишь Дом, да и ещё несколько человек.

— «Хоффман забрал его обратно на базу», — ответил Дом. — «Ты же знаешь, как он любит все эти церемонии. Давай лучше тут что-нибудь поищем».

Дом искал что-нибудь подходящее под сиденьями, когда услышал, как Маркус кричит что-то Бентену.

— «Сэр, вы как, нормально?»

Высунув голову, Дом увидел, как старый ветеран, по-прежнему стоявший перед памятником, покачивается немного из стороны в сторону, слегка вытянув руку в сторону, как будто боится упасть.

— «Старею просто, наверно», — ответил Бентен. — «Всё нормально».

— «Давайте, надо снять эти доски», — сказал Маркус и, взяв отвёртку и молоток, зашагал в сторону Бентена. Но винты вовсе и не думали поддаваться с первого раза. Они были сделаны из совсем другого металла, который вовсе не так же хорошо переносил солёный морской воздух, как бронза. Шляпки винтов полностью проржавели. Маркус постукивал молотком по отвёртке, воспользовавшись ею, как зубилом, чтобы немного ослабить резьбу. Куски ржавчины стали отваливаться, и тогда Маркус стал выкручивать винты.

— «За этой доской какая-то выемка есть», — сказал он. Бентен и Дом подошли поближе, чтобы придержать доску, пока Маркус выкручивал последний винт. Когда доска была снята, Дом заметил выточенную под ней в камне квадратную нишу. Маркус, сунув руку внутрь, ощупал стенки ниши. Вытащив какой-то предмет оттуда, он принялся его разглядывать, а затем протянул Бентену.

— «Медаль Правителя», — сказал тот, рассматривая предмет на своей ладони. — «Чёрт подери, я даже не знал, что она тут лежит. Дайте-ка посмотрю, чья она».

Вытянув руку с медалью перед собой, Бентен, прищурившись, изо всех сил пытался прочесть надпись на ней, выбитую маленькими буквами. Потускневшая лента была покрыта пятнами.

— «Сержант, дайте мне отвёртку. Я сам сниму вторую доску. Если что, позову вас».

Протянув Бентену инструменты, Маркус отошёл вместе с Домом на порядочное расстояние от мемориала.

— «Чёрт подери», — пробормотал он. Дом прекрасно понимал, о чём сейчас думает друг. — «Надо было поступить так же и с Карлосом там, у памятника Неизвестным Воинам, прежде чем мы покинули Джасинто. Надо было вернуться туда».

Карлоса похоронили со всеми почестями на мемориальном кладбище павших солдат КОГ. Дом помнил всё, как будто бы это было вчера: он стоит рядом с Маркусом, который кладёт только что вручённую ему Звезду Эмбри в щебень, которым засыпают могилу Карлоса.

— «Да ладно тебе, там же гранитная плита в качестве надгробия была», — возразил Дом, задумавшись о том, сохранилась ли у кого-нибудь вообще сейчас Звезда Эмбри. Эта медаль была высшей наградой в КОГ. Маркус свою похоронил в могиле Карлоса, а Дом продал свою, чтобы оплатить составление апелляции по приговору Маркуса. Хоффман никогда не появлялся на людях со своей медалью. Для одних такая награда была целью в жизни, для других же — вообще пустым местом. — «Там ведь даже не было таблички с его именем. Ты же не заберёшь с собой гранитное надгробие целиком».

— «Но его имя было на общей мемориальной доске», — ответил Маркус. — «Она висела в мавзолее».

— «Мы там, в основном, думали, как бы самим не утонуть. Он бы понял».