Gears of War #5. “Глыба”

— «Да найдутся потом», — ответил Адам, понимая, что должен был скопировать документы тогда и вернуть их на место. Всё это было так давно, что профессору даже и в голову не могло прийти, что кто-то будет копаться в таких старых записях. — «Саранча эту информацию против нас всё равно использовать не сможет».

— «А ещё я нашёл какой-то странный снимок. Надо, чтобы вы на него взглянули».

— «Когда его сделали?» — спросил Адам, ожидая, что в ответ услышит, что снимок недавний и сделан во время наступления Саранчи. Потянувшись к стенному шкафу, профессор порылся там рукой в поисках запечатанной коробки со стеклянными пробирками, по-прежнему держа трубку плечом возле уха. — «И что там изображено? Для диагностики что-то снимали?»

Но услышав ответ Нэвила, у Адама сердце в пятки ушло.

— «Это фотография», — сказал тот. — «Мне кажется, это прорывная дыра, появившаяся ещё до “Дня Прорыва”. Собственно говоря, я уверен, что это она и есть».

Адам с трудом подбирал слова в ответ.

— «Откуда она там взялась?»

— «Без понятия. Надо будет над этим поработать».

— «Ты всегда был щепетилен в работе, Нэвил», — ответил Адам. С того самого дня, как Нэвил, ещё будучи робким и застенчивым младшим научным сотрудником, присоединился к работе над проектом Адама, он принялся проверять по несколько раз каждую строку, каждую мелочь и каждое уравнение с расчётами. Он стал своего рода гарантией успеха, вычисляя ошибки и замечая неточности. Без его участия разработка системы “Молота” могла бы надолго затянуться. Нэвил стал примером для подражания, и Адам невероятно им гордился, когда тот получил свою докторскую степень. Но теперь он постепенно превращался во врага. — «Увидимся позже».

Адам положил трубку. Клубок его тайных дел наконец-то стал распутываться. Сердце стучало, как отбойный молоток, но профессор и сам не понимал, стали ли тому причиной следы его обмана, начинавшие понемногу проявляться, или же осознание того факта, что у него осталось очень мало времени, чтобы перевезти свою исследовательскую базу в безопасное место. Если Саранча продвинется вглубь Эфиры, то уничтожит всё на своём пути, пожалуй, даже и не вспомнив о знакомстве профессора с самой королевой.

— «Время вышло», — пробормотал Адам. — «Ты ведь и сам понимал, что когда-нибудь этот день наступит».

Адам положил банки с особями и запечатанную коробку стеклянных пробирок в портфель, где лежали записи Элейн. Её направлением была биология развития организмов, так что она хорошо разбиралась в сфере видоизменения клеток организма землеройки. Жена Адама полагала, что шестиногая землеройка являлась потомком куда более крупного животного, которое давным-давно вымерло, а память о нём жила лишь в народных преданиях и байках о монстрах. Ограничившись лишь записями об изменении клеток, она и понятия не имела, что подобные мутации начали происходить лишь недавно.

“Именно так и происходит заражение Свечением. И работать мне придётся лишь с этими образцами”.

Будучи физиком по образованию и весьма толковым инженером, Адам всегда старался следить и за иными областями науки. Но теперь он пытался стать биологом, хотя у него ведь даже не было возможности обсудить что-либо с учёными из этой области. Опытных биологов у них уже не осталось. А даже если бы они ещё и были живы, то как бы Адам объяснил им, зачем ведёт подобные исследования?

“Видите ли, я тут повстречал королеву Саранчи, и она мне рассказала, что её вид борется за выживание против организма-паразита в подземных туннелях. Я обещал ей помочь уничтожить этого паразита в обмен на то, что она прикажет своему народу оставаться под землёй и не лезть к людям, но у меня ничего не вышло… Ну так что, поможете мне?”

Если раньше Адам пытался представить себе, какова была бы реакция Маркуса на такие новости, то сейчас он старался угадать, что бы ему ответил Нэвил. Все, кого он уважал, и за кого переживал, плюнули бы ему в лицо. Адам и сам это понимал, равно как и то, что вполне заслужил подобное.

На то, чтобы забрать остальные банки с животными, ушло ещё пятнадцать минут. Те образцы ткани, что профессор получил от Мирры, спустя все эти годы всё ещё светились, будучи упакованы под маркировкой биологически опасного вещества. Адам понятия не имел, что вообще с ними можно сделать. Он ведь не мог просто заявиться с ними в университет имени ЛаКруа с просьбой использовать их лабораторию. Профессору всё это оказалось не по силам, так что пришло время поделиться своими знаниями, не оглядываясь на то, какие из этого возникнут последствия лично для него.

“Они меня в тюрьму посадят, или просто расстреляют”.