Gears of War #5. “Глыба”

Профессор поймал себя на мысли о том, что уже давно смирился с тем, что придётся покинуть этот дом и переехать в центр Джасинто по первому звонку. Об этом явно свидетельствовало содержимое его портфеля и стопки папок на полу его кабинета. Но что же станет с предметами искусства и памятниками истории? Холдейн-Холл был не столько домом, сколько хранилищем коллекции подобных вещей. Адам вспомнил, как в Шаваде наткнулся на развалинах попавшего под бомбардировку музея на бесценную статуэтку лошади из серебра, и то, как лейтенант Елена Штрауд отреагировала на его огорчение тому, что столь редкое сокровище древности в этом истерзанном войной мире просто лежит и ждёт, пока мародёры его украдут и переплавят.

“Картины, статуи… Это всё вещи, а не живые люди”.

Адам прошёлся по лестничному пролёту, разглядывая висящие на стенах картины, заходил во все спальни на своём пути, пока не собрался с духом, чтобы решиться на то, что и так надо было сделать. Каждая спальня кратко характеризовала того, кто в ней жил. Комната Маркуса осталась примерно в том же аккуратном состоянии, в каком он её оставил. С виду вообще и не скажешь, что здесь жил именно Маркус. Комната могла принадлежать кому угодно. Мебели в ней было немного, а на полке стояло несколько недочитанных книг, из которых торчали аккуратно оторванные полоски чистой бумаги, используемые в качестве закладок. Лежавшие в стенном шкафу штаны и рубашки были разложены по цвету. Маркуса никогда не надо было просить прибраться в комнате, здесь и так всегда было чисто. В спальне, которую Адам когда-то разделял с Элейн, стоял изысканный туалетный столик времён Серебряной Эры. На располагавшемся на нём стеклянном подносе до сих пор стояли её духи и кисточки. Взяв флакон с духами, Адам брызнул чуть-чуть его содержимого в воздухе, а затем вдохнул аромат. Духи эти напоминали ему о жене, поэтому расходовал он их с крайней осторожностью, ведь их уже давно не производили. Несмотря на то, что их аромат с годами менялся из-за окисления, он всё ещё был близок к оригинальному букету, чтобы вызвать у Адама горькие воспоминания об ушедшей из жизни супруге, которые почти что заставляли его разрыдаться.

Надев колпачок обратно на флакон, профессор заставил себя отбросить все эти воспоминания, после чего отправился вниз к лаборатории. После десяти лет постоянной жизни в разрухе даже у университета и Управления оборонных исследований не осталось ресурсов для замены устаревшего оборудования. Основными направлениями промышленности теперь стали производство еды и оружия с боеприпасами. Адаму оставалось лишь делать всё возможное, чтобы спасти оборудование из разрушенных школ и медицинских клиник общей практики, а затем починить его самостоятельно. Его лаборатория представляла собой дикую помесь сверхмощных компьютеров и собранных на коленке испытательных стендов.

“Живу уже, как “бродяга”. Брожу ночи напролёт по руинам и собираю уцелевшее. Эх, председатель Дальелл, узнали бы вы сейчас во мне того человека, которому когда-то медаль Октуса вручили? Где же тот профессор, что спас мир? А вот он, врёт всем вокруг, мародёрствует и проводит эксперименты по учебнику биологии для старшеклассников с самой опасной формой жизни на Сэре. Боже, помоги нам”.

Ему в голову пришла одна мысль, но Адам понимал, что это уже безумие какое-то. Сколько времени уже минуло с их последнего разговора с Миррой? В её подземный город профессор в прошлый раз наведался как раз перед “Днём-П”. У них и после этого были беседы, если так можно было назвать безуспешные попытки Адама связаться с королевой по рации, или же все те записки, что он прятал у входа в пещеры. Но итог всегда был один. Мирра доверилась Адаму, а он её подвёл. У королевы не осталось иного выхода, кроме как вторгнуться на поверхность и истребить людей ради выживания её вида.

“«Ты знаешь, кто мы такие, Адам»”, — вспоминал её слова профессор. Порой он куда отчётливее помнил голос именно Мирры, а не Элейн, с этими её повелительными нотками аристократа, свойственными лишь людям. — “«Ты знаешь, откуда мы пришли. Мы заслуживаем того, чтобы жить, у нас есть на это право. Но ты никогда не позволишь нам жить. Просто не забывай о том, что вещь, убивающая нас сейчас, однажды отнимет и твою жизнь, а я буду стоять рядом и смотреть, как ты умираешь»”.