Gears of War #5. “Глыба”

С этими словами Галли пошёл дальше, насвистывая что-то себе под нос. До знакомства с ним Нико ни разу в жизни не встречал ни одного настолько же безразличного ко всему человека. Поначалу он даже решил, что Галли просто тупой как пробка, но за годы совместной работы понял, что тот просто таким образом справлялся с нагрузкой на работе. Галли полностью отключался от всего происходящего, хотя у него и выбора-то особого не было. Если в военное время твоя профессия не относилась к нужным для армейского резерва, в который попадали работники предприятий жизнеобеспечения, полицейские, пожарники, сельхозпроизводители, моряки торгового флота, буровики на имульсионных вышках, врачи, да и все остальные, без чьего труда КОГ бы не смогло существовать, то тебя отправляли в армию. Если и к армии ты оказывался негоден, что чаще всего случалось по медицинским причинам или же по общему состоянию, то тебя отправляли работать куда, где ты был нужен государству. Нико вовсе не считал своё назначение в последнюю оставшуюся в Эфире тюрьму надзирателем лучшим вариантом выбора карьеры, сомневаясь, что и Галлего всю жизнь мечтал стать вертухаем. Большинство мужчин и немало бесплодных женщин предпочитали уходить на передовую что до войны с червями, что сейчас, и Нико их прекрасно в этом понимал.

Он принялся ждать, наблюдая за дверным проёмом с арочным сводом в дальнем конце коридора. Новоприбывших заводили в блок именно оттуда. В любую минуту из этой двери мог выйти Маркус Феникс в сопровождении конвоиров по бокам и впервые понять для себя, каково это — застрять тут до конца своей жизни. Здание тюрьмы было не лишено элементов элегантного стиля, который инженеры Тируса любили применять даже при постройке общественных туалетов, хотя уже повсюду пошли трещины, да и грязи вокруг хватало. Ну а если этого Феникса не проймут запахи плесени и мочи, то обваливающаяся каменная облицовка на колоннах и застарелые потёки крови на стенах, которые никто не смывал, уж точно донесут до него всю необходимую информацию об этом месте.

“Его на сорок лет упекли? Да ему ещё очень повезёт, если хотя бы пять тут протянет. То же самое, что пожизненное получить”.

Ну, такое событие уж точно вносило хоть какое-то разнообразие во всеобщую монотонность тюремного быта. На текущий момент в “Глыбе” осталось сорок три заключённых, а со времён “Дня-П” к ним всего-то несколько человек перевели, так что новоприбывший арестант в блоке надолго станет главной новостью в жизни заключённых, пусть даже такое событие и грозило нарушить уже устоявшуюся неофициальную иерархию среди них. Через день-другой Феникса выпустят в общие помещения, и присматривать за ним уже никто не будет, так что придётся самому разбираться, как тут выживать.

Наконец-то дверь распахнулась. На какое-то мгновение Нико даже не понял, почему конвоиры Уилл Чалкросс и Брэдли Кэмпбелл привели кого-то другого вместо Феникса. Он ждал, что перед ним сейчас окажется типичный парень из древней и знатной семьи, не тощий, но и не крупный, который, едва окинув взглядом всю эту выгребную яму, тут же съёжится от страха, несмотря на свой статус героя войны. Такой вот богатенький ребёнок, которого за его грехи скинули в этот чан с помоями рода людского. Но арестант оказался просто огромен. Под тюремной нательной майкой и штанами перекатывались накачанные мускулы, а тёмные волосы на голове, остриженные почти под ноль, обрамляли лицо потрёпанного жизнью человека, который не боялся как врезать противнику, так и самому получить от него удар. Слишком уж он старым выглядел для сержанта Феникса, а вид у него был куда суровее и опаснее любого из сидевших тут. Такого человека и в жизни на воле стоило обходить стороной. Но нет, это и был сам, мать его, Маркус Феникс.

Нико оставалось лишь наблюдать. Феникс прошёл вдоль решёток камер, которые составляли большую часть стены, смотря прямо перед собой. Этаж наполнился свистом и улюлюканьем, но как только заключённые видели своего нового соседа, весь этот гомон тут же стихал от одной камеры к другой на всём пути его следования. Мостки находились в пяти метрах над полом, так что Нико видел Феникса почти вплотную сверху, под небольшим углом, но тот, подняв глаза, лишь бросил мимолётный взгляд на Нико и даже не сбавил шаг. Нет, Феникс даже не на него посмотрел, а будто бы сквозь пустое место. Нико привык смотреть в глаза тем, кто мог человеку глотку перерезать просто от скуки, но взгляд Феникса пугал совершенно иначе: его голубые глаза пронзали всё вокруг совершенно ледяным немигающим взглядом. Однако же бесчувственности в них не было, а читалась какая-то отстранённость и потаённые муки, будто бы сквозь приоткрывшуюся на секунду щель в двери Нико мельком удалось разглядеть весь тот ад, что царил на душе у Феникса.