Геббельс: Нацистский мастер иллюзий

Геббельс использовал термин «Домашний фронт» (Heimatfront), который означал отношение к родине как к еще одному фронту. Целью этого было укрепление единства между солдатами на фронте и гражданским населением дома. Он использовал этот мотив в кампании тотальной войны, где выступал за «борьбу на всех фронтах». Пропаганда, направленная на немецких граждан в тылу, должна была заставить их бояться результатов, которые повлечет за собой поражение в войне, но не доводить их до полного отчаяния. Уверенность и доверие к режиму были, по мнению Геббельса, самым эффективным моральным оружием в войне. Народ никогда не был так близок к своему фюреру, как во времена опасности, когда лидер нуждался в своих сторонниках не меньше, чем они в нем. И действительно, на последнем этапе войны Геббельс действовал еще более активно, чтобы прославить образ фюрера, психическое состояние и здоровье которого начало ухудшаться. Именно тогда Геббельс начал использовать мотив обреченности (Untergangsmotif), который описывал войну как идеологическую борьбу между жизнью и смертью, триумфом или поражением.[223] Геббельс использовал описание ужасов, совершаемых врагом, как средство повышения и укрепления настойчивости гражданского населения. Враг изображался жестоким, поэтому он надеялся, что немецкий народ будет сражаться из большего страха и не сдастся. Гитлер также утверждал в своей речи перед командирами своей армии 22 июня 1944 года, что эта война была решающей битвой за существование немецкого народа.[224]

По мере ухудшения ситуации пропаганда использовала технику преувеличения, чтобы побудить граждан продолжать военные действия. Например, пресса, радио и плакаты неоднократно использовали такие фразы, как: «фанатичные усилия», «фанатичная решительность», «фанатичная позиция». Иногда для усиления прилагательного «фанатичный» добавлялись и другие характеристики: «холодный фанатизм и горячая ненависть» (kaltem Fanatismus und heissem Hass), «святой фанатизм» (heiligem Fanatismus), «дикий фанатизм» (wildem) или упрямый (trotziger).[225]

* * *

После капитуляции Шестой армии под Сталинградом, вопреки приказу Гитлера продолжать борьбу до конца, пришло время Германии столкнуться с катастрофическими результатами. Эйфория от немецких побед подошла к концу, как и обещание победы и престиж вермахта как непобедимой армии. Чтобы установить политический контроль над ситуацией, оказавшейся катастрофической, Геббельс решил объявить трехдневный траур, во время которого будут закрыты все театры, кинотеатры и другие развлекательные заведения. С этого момента он начал политику радикализации в Германии, которая, как он надеялся, приведет к восстановлению сил и позволит Германии преодолеть тяжелое материальное, моральное и умственное положение. После этого поражения в статусе Геббельса началась характерная (и довольно ироничная) тенденция, которая продолжалась до конца войны. По мере роста его статуса и власти в режиме, власть Германии и ее верховного лидера Гитлера снижалась. В своей речи, произнесенной 31 января 1943 года, Геббельс предупредил свою аудиторию, что «есть только один грех… трусость сердца!». Несмотря на пережитую катастрофу, немцы должны были преодолеть ее и закалить свои сердца, сказал он.[226] А в своей знаменитой речи в берлинском Sportpalast 18 февраля 1943 года, с большим транспарантом за спиной «Тотальная война — самая короткая война», он снова призвал к «тотальной войне» и обратился к немецкому народу с призывом к солидарности и к тому, чтобы идти вперед к борьбе, до самой победы: «Англичане утверждают, что немецкий народ выступает против правительственного плана тотальной войны; хотите ли вы тотальной войны? Хотите ли вы, если понадобится, чтобы она была более радикальной и тотальной, чем все, что мы можем себе представить сегодня? Я спрашиваю вас, намерены ли вы следовать за фюрером и довести войну до победного конца, даже если это означает, что вы должны нести величайшее личное бремя?».[227] «Фюрер приказывает — мы повинуемся!». Аудитория одобрительно закричала. Геббельс продолжил свою речь: «Отныне нашим лозунгом будет «Восстань, и пусть разразится буря!»». Это последнее предложение Геббельс взял у Теодора Кёрнера, поэта времен восстания Пруссии против Наполеона.

Геббельс выступает с речью и объявляет экономический бойкот против евреев, Берлин, Германия, 1 апреля 1933 года. Архив фотографий Яд Вашем