Геббельс: Нацистский мастер иллюзий

Гюнтер Мольтманн утверждает, что после этой речи Геббельс вступил в самый важный этап своей карьеры.[228] Благодаря разработанному им «искусству» пропаганды и опубликованным статьям, значение Геббельса для нацистского руководства было подтверждено. До конца войны и поражения Германии, которое также привело к концу карьеры и жизни Геббельса, он служил главным консультантом Гитлера, оказывая огромное влияние на принятие решений в правительстве и став одним из самых влиятельных людей в нацистском режиме.

На последнем этапе войны возникла необходимость в мифах, чтобы объяснить тяжелые условия, в которых находилась Германия. Например, в фильме Kolberg Геббельс показал немецкому народу, что он должен был делать в то время. Он пытался показать им, что победа была достигнута благодаря гражданам, а не обязательно благодаря армии. Исторические факты показывают, что жители Кольберга, несмотря на их героическую позицию, в конечном итоге были разбиты французами, но Геббельс решил не замечать этот факт. Это показывает, как утверждает Дэвид Уэлч, насколько нацистское руководство погрузилось в мистический мир своего творения.[229] Режиссер фильма Вейт Харлан, который был также известным киноактером, сказал в интервью после войны: «Казалось, что Гитлер и Геббельс были одержимы идеей фильма и верили, что его пропагандистская сила будет больше, чем военная победа в России».[230]

Война Германии против сил зла, представленных в основном евреями, была одним из доминирующих мифов пропаганды Геббельса в последний год войны. Еврейская война (Der jüdische Krieg) придавала смысл тяжелым событиям, постигшим Германию.[231] Это нападение на евреев придало пропаганде единство, необходимое для сохранения ее влияния. Роберт Дж. Липтон писал о манипулятивном мире, характеризующемся «идеологическим тоталитаризмом». В таком мире существует четкое различие между чистым и нечистым — абсолютным добром и абсолютным злом. С помощью пропаганды создается впечатление, что все средства для достижения «абсолютного добра» этичны, разумеется, в глазах режима.[232] Немецкий народ и его руководство попали в эту паутину иллюзий: если они будут воевать со всеми, то все будут воевать с ними, и чем меньше милосердия они проявят, тем больше они смогут сплотиться для борьбы до конца. Вырваться из этого порочного круга не было никакой возможности.

Во второй половине войны, параллельно с поражениями вермахта и усилением бомбардировок мирного населения Германии, обещание использовать новые ракеты, магическое оружие возмездия (Vergeltung), стало одним из важнейших вопросов нацистской пропаганды.[233] Вернер Нойманн (1909–1982) был одним из самых влиятельных людей в этой области пропаганды и одним из менее добросовестных клерков в Министерстве пропаганды. Он просил немцев сохранять «настойчивость» (Durchhaltewillen) до тех пор, пока оружие не будет приведено в действие. В конце марта 1945 года он объяснил: «Когда фюрер говорит, что в этом году мы заставим исторические перемены, это наша реальность. На что это указывает? Мы не знаем. Фюрер знает».[234]

Это обещание было своего рода надеждой на месть союзникам за те страдания, которые они причинили населению, подвергшемуся бомбардировкам, и одновременно вселяло уверенность в фюрера, который все еще верил в победу Германии. Отчеты полиции СД указывали на тяжелое и подавленное настроение среди немецкого населения в то время, а также на «чувство обреченности и мрачности» (Untergangsstimmung), которое вызвало психическое состояние, описанное как «бомбардировочный психоз». В другом отчете СД уже в июле 1943 года было установлено, что никто больше не хотел слышать о Vergeltung от доктора Геббельса! Однако их вера в акцию возмездия оставалась единственной надеждой на прекращение бомбардировок. Только смертельный удар мог изменить ход войны.[235] Ракеты быстро прозвали Versager — неудача. На улицах обстреливаемых городов часто звучала фраза: «Ужасный конец лучше, чем бесконечный ужас».[236]

Большинство жителей обстреливаемых городов считали, что их положение не станет хуже в случае поражения Рейха, поскольку им нечего терять. С другой стороны, были и те, кто все еще верил, что есть шанс, что ситуация изменится в пользу Германии, и жаждал мести.[237] Однако надежды на перелом в войне не оправдались после того, как в середине июля 1944 года были запущены ракеты V1 и V2 (V означает «ответный удар» — Vergeltung), которые не оправдали ожиданий.