Гексаграмма: Колодец времени

– Да, признаю, я несовершенен и грешен, как и совершенно любой человек, сколь высокий статус бы ни занимал, – с лёгкостью признал ничуть не задетый король. – Но я делаю всё, что могу, как и все, кого ты видишь здесь. Мы с тобой не враги, леди Глэдия. Мы можем продуктивно сотрудничать и вместе исправлять недостатки. Как свои, так и нашей столицы.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия! – она подняла руку…

…и ничего не произошло. Глэдия осознала с обидной ясностью, что похожа на священника на амвоне или на актёра в театре, которые забыли слова, один – проповеди, второй – своей роли. Стоит с нелепо воздетой рукой, а на неё смотрят не иначе, как с жалостью.

Король обаятельно улыбнулся.

– Как раз-таки в том. Видишь ли… нынешняя венценосная семья не так просто главенствует в стране на протяжении стольких лет. Мало кому известно, что у нас, как и у многоуважаемого рода ди Гранелей, есть дар. В нашем присутствии нельзя использовать ни магию, ни алхимию. Хорошо ещё, что созданное до нашего прихода не перестаёт работать, иначе мы бы оказались в затруднительной ситуации. Кстати, так я и пережил инцидент с философским камнем, и все, кто находились около моего трона в тот день, тоже.

Глава 12

Ишка присутствовала на знаменательном событии, впервые за историю Анклава участвуя в совете алхимиков, не входя в их число. Впрочем, единственным исключением она не была. И, если Его Величество в своей столице был вхож всюду, где пожелает – маг Кватрон Хилл в число избранных не входил. Более того, колдовство в целом всё ещё было в Эсканолле под запретом, и он был жив лишь благодаря тому, что пользовался благоволением короля. Не сопровождай тот Его Величество по личному приглашению – алхимики никогда бы, хоть под пытками и страхом смерти, не впустили его. И, разумеется, он, не будь дурак, замечал, как они косятся. Кватрон не сказал бы, что это сильно его волнует – всё равно в присутствии короля эти выскочки пальцем его не тронут. Наглости не хватит.

Куда большим парадоксом и иронией судьбы выглядело то, что Кватрон был здесь рядом с отцом. Его известили, что Старатос тоже приглашён, и Ишка, признаться, не сомневалась, что он избежит любого повода пересечься с человеком, которого ненавидел… но то ли прошло достаточно времени, чтобы эмоции улеглись, либо Кватрон поставил дело превыше чувств. Он пришёл – и даже не выказывал ни малейшего негатива от того, что кресло Старатоса расположено сразу по правую руку от него.

Ишка в очередной раз подивилась тому, насколько оба непохожи, хотя и каждый отличался изысканной и нестандартной красотой. В ней не было ничего классического, и по отдельности каждая черта могла бы даже показаться уродливой, но в сочетании они оставляли неизгладимое впечатление.

Гигантский круглый стол с широким отверстием в центре. Дюжина зелёных, синих и красных вертикальных флагов, украшающих светлые стены. Куполообразный потолок. Стрельчатые витражные окна, цветная мозаика стёкол которых складывалась в алхимические символы. Помещение было буквально создано для того, чтобы поражать размахом и пленять воображение. И, вопреки сказкам о собраниях тайных сообществ, его заливал солнечный свет.

Ишке было крайне неуютно от того, что они всего лишь поместили Глэдию под стражу, заточив туда же, где прежде сидел Ричард, разве что в другую камеру. С другой стороны, Ишка никогда не выступила бы в роли человека, настаивающего на смертной казни. Она не судья и не тем более не палач. Ишка не ощущала себя достаточно чистой, чтобы выносить такие суждения о других. Те, кого она пыталась вычеркнуть из своей жизни, кого клеймила, будто преступников, оказались в чём-то благороднее и возвышеннее, чем она. Ишка запуталась и больше не могла определить, где чёрное, а где белое, даже в тех вещах, что прежде казались ей очевидными. Впрочем, Ишку вполне точно подмывало отправиться туда, выпросив позволение войти в камеру Глэдии, и вытрясти из мерзавки всю душу за то, как она поступила с Ванни. Увы, насилие к заключённым король отнюдь не одобрял. Обвинять его в мягкотелости и попустительстве не имело смысла, да, вдобавок, потянуло бы на оскорбление величества, пусть бы он и вряд ли привлёк её к ответственности.

Сутью сегодняшнего обсуждения, конечно же, было не это. Они рассуждали о том, как поступить с информацией Глэдии. Стоит ли им продолжать отрицать истину, или предпочтительнее всё же заглянуть туда, в разверзнувшуюся в их святая святых молчаливую бездну. Некоторые пытались навещать Глэдию и спрашивать её, но она лишь ухмылялась да отшучивалась – весьма едко и колюче. Разумеется, у неё не было ни капли мотивации идти навстречу тем, кто заточил её, но, даже если она не солгала и обладала уникальными сведениями, Его Величество не был готов подписать приказ о её освобождении и распахнуть двери тюрьмы для такой тяжкой преступницы.