Ген. Очень личная история

Приди Мюррей и Хернштейн к подобным выводам, они опубликовали бы более корректную, хотя и менее провокационную книгу о наследовании интеллекта. Но раскаленной сердцевиной «Колоколообразной кривой» было не наследование IQ, а его расовое распределение. Авторы начали с обзора 156 независимых исследований, в которых сравнивали IQ у представителей разных рас. В совокупности они выявили, что средний IQ равен 100 у белых (средний IQ типовой популяции по определению должен быть таким) и 85 у афроамериканцев – разница составила 15 баллов. Мюррей и Хернштейн попытались, даже в некотором роде отважно, исключить возможную предвзятость в отношении афроамериканцев. Они отобрали для анализа тесты, проведенные только после 1960-го[944] и только не в южных штатах, надеясь минимизировать влияние локальных предубеждений, – но разница в 15 баллов осталась.

Могла ли «черно-белая» разница в баллах IQ вытекать из социоэкономического статуса? Уже не один десяток лет было известно, что дети из бедных семей хуже справляются с тестом независимо от расы. Действительно, из всех гипотез, объяснявших разницу в расовых IQ, самой правдоподобной казалась такая: огромной частью «черно-белых» различий мы обязаны преобладанию в афроамериканской выборке бедных детей. В 1990-х психолог Эрик Туркхаймер[945] убедительно подтвердил эту теорию, показав вторичность влияния генов на IQ людей, вынужденных жить в крайней бедности. Если поместить ребенка в условия нищеты, голода и болезней, то влияние этих переменных на IQ будет доминировать. Роль генов, контролирующих IQ, обретет значимость только после ликвидации этих ограничений.

Подобный эффект можно с легкостью продемонстрировать в лабораторных условиях: если вы выращиваете растения двух сортов – низкорослого и высокорослого – в условиях дефицита питания, оба экземпляра будут низкими, невзирая на разный генетический потенциал. Но если снять ограничения по питанию, растение высокорослого сорта достигнет положенных ему размеров. Доминирует ли влияние генов или среды – природы или воспитания, – зависит от контекста. Сдерживающие обстоятельства оказывают непропорционально сильное воздействие, но как только ограничения снимаются, власть переходит к генам[946].

Эффект бедности и лишений казался вполне разумным объяснением всех «черно-белых» различий в IQ, но Мюррей и Хернштейн решили копнуть глубже. Они обнаружили, что даже с поправкой на социоэкономический статус разница в баллах не обнулялась. Если построить графики зависимости IQ белых и афроамериканцев от социоэкономического статуса, то IQ в обоих случаях будет ожидаемо расти вместе с тем самым статусом. Дети из богатых семей определенно набирают больше баллов, чем их бедные сверстники, – и в белой, и в афроамериканской популяции. Тем не менее межрасовые различия в результатах сохраняются. На самом деле разница даже парадоксально увеличивается с ростом социоэкономического статуса: разрыв в баллах IQ между самыми состоятельными белыми и самыми состоятельными афроамериканцами не сужается, а становится только шире.

Литры и литры чернил загинули на страницах книг, научных и ненаучных журналов и газет, пытавшихся проанализировать, перепроверить, развенчать эти результаты. К примеру, в гневной статье для журнала New Yorker[947] эволюционный биолог Стивен Джей Гулд отрицал возможность делать какие-то статистические выводы о различиях, потому что обнаруженный эффект был крайне незначительным, а вариабельность в тестах при этом зашкаливала. Орландо Паттерсон, историк из Гарварда[948], в статье с остроумным заголовком «По ком кривит колокол» напоминал читателям, что обшарпанное наследие рабства, расизма и ханжества углубило культурный разрыв между белыми и афроамериканцами настолько, что биологические атрибуты рас невозможно сравнивать отвлеченно и по существу. Будто вторя Паттерсону, социальный психолог Клод Стил показал интересную закономерность. Когда темнокожие студенты проходят IQ-тест под предлогом испытания новой электронной ручки или нового метода подсчета баллов, результаты оказываются высокими. Но стоит им сообщить, что это тест «на интеллект», результаты драматически ухудшаются. Иными словами, реально измеряемая переменная здесь не интеллект, а расположенность к прохождению тестов или самооценка, а если еще проще – эго или тревожность. В обществе, где темнокожие мужчины и женщины подвергаются рутинной, всеобъемлющей замаскированной дискриминации, обнаруженная тенденция может быть чем-то вроде цикличного самосбывающегося пророчества: их дети хуже проходят тесты, так как слышали[949], что в тестах они не сильны; набрав в итоге меньше баллов, они укрепляются в низком мнении о собственном уме – и так до бесконечности.