Ген. Очень личная история

В 1962-м видный нью-йоркский психиатр Ирвинг Бибер, знаменитый своими попытками обратить мужчин-геев в натуралов, написал неимоверно влиятельную книгу «Гомосексуальность: психоаналитическое исследование мужчин-гомосексуалов» (Homosexuality: A Psychoanalytic Study of Male Homosexuals). Бибер видел причину мужской гомосексуальности в нездоровой семейной динамике: фатальным он считал сочетание подавляющей матери, «тесно связанной и [сексуально] близкой»[983] с сыном, если вообще открыто не соблазняющей его, с бесстрастным, отстраненным или «эмоционально враждебным» отцом. Мальчики, полагал он, отвечают на такие обстоятельства невротическим, саморазрушительным, самокалечащим поведением (знаменито высказывание Бибера 1973 года: «Гомосексуал – это человек, чья гетеросексуальная функция[984] искалечена, словно ноги жертвы полиомиелита»). В итоге у некоторых из этих мальчиков подсознательное желание идентифицировать себя с матерью и «кастрировать» отца проявляется в выборе образа жизни, выходящего за рамки нормы. Бибер утверждал, что такие сексуальные «калеки» усваивают патологический стиль жизни, подобно тому как некоторые жертвы полиомиелита заучивают патологическую манеру ходьбы. К концу 1980-х представление, сводящее гомосексуальность к выбору девиантного образа жизни, зацементировалось в форме догмы, и вице-президент США Дэн Куэйл в 1992-м оптимистично заявил, что «гомосексуальность – это скорее выбор[985], чем биологическая ситуация. <…> И этот выбор неправильный».

В июле 1993-го открытие так называемого гена гомосексуальности[986] повлекло за собой одну из самых бурных общественных дискуссий о генах, идентичности и выборе за всю историю генетики. Это открытие продемонстрировало способность гена изменить общественное мнение и почти полностью перевернуть ход обсуждения. В том же месяце в журнале People (который, к слову, нельзя назвать особо громким глашатаем коренных общественных перемен) обозреватель Кэрол Сарлер писала: «Что мы скажем о женщине[987], которая предпочтет сделать аборт, нежели растить ласкового, заботливого мальчика, который, возможно – заметьте, лишь возможно, – полюбит другого ласкового и заботливого мальчика, когда подрастет? <…> Мы скажем, что она уродливый, дисфункциональный монстр, который, если его заставить родить этого ребенка, превратит жизнь малыша в ад. Мы скажем, что ни одного ребенка нельзя обрекать на жизнь с таким родителем».

Фраза «ласковый, заботливый мальчик», выбранная для иллюстрации врожденных склонностей ребенка вместо извращенных предпочтений взрослого, служит примером инверсии этих дебатов. Как только гены оказались причастными к формированию сексуальных предпочтений, гомосексуальный ребенок сразу превратился в нормального. Ненормальными монстрами стали как раз его злобные враги.

Поиск «гена гомосексуальности» начался скорее от скуки, чем из активистских побуждений. Дин Хеймер, исследователь из Национального института онкологии, не искал проблемных тем. И дело было даже не в желании разобраться в себе. Хоть Хеймер и был открытым геем, его никогда особо не интересовала генетика разных форм идентичности, сексуальности и тому подобного. Он провел большую часть своей жизни, комфортно устроившись в «нормальной тихой государственной лаборатории, <…> набитой мензурками и пузырьками от пола до потолка», где изучал регуляцию генов белка металлотионеина (МТ), которым клетка защищается от отравляющего действия тяжелых металлов вроде меди и цинка.

Летом 1991-го Хеймер прилетел в Оксфорд, чтобы выступить на научном семинаре по регуляции генов. Он сделал стандартный доклад о своих исследованиях, который, как обычно, приняли хорошо. Но во время дискуссии после выступления Хеймер испытал приступ дежавю, граничащего с опустошенностью: казалось, ему задают те же самые вопросы, что и целое десятилетие назад. Когда докладчик из конкурирующей лаборатории затем представил данные, подтверждающие и дополняющие исследования Хеймера, того еще сильнее одолели скука и уныние: «Я понял, что даже если буду заниматься этой работой еще десять лет, то лучшее, на что я могу надеяться, это построить трехмерную реплику нашей маленькой [генетической] модели. Это не было похоже на цель всей жизни».

В перерыве между сессиями докладов Хеймер оцепенело вышел на улицу, в его голове царила сумятица. Он остановился у Blackwell’s, пещероподобного книжного магазина на Хай-стрит, и, спустившись в его округлые залы, изучил секцию биологии. Хеймер купил две книги. Первой была «Происхождение человека и половой отбор» Дарвина. Книга, опубликованная в 1871-м, вызвала тогда бурную полемику из-за утверждения, что человек произошел от обезьяноподобного предка (в «Происхождении видов…» Дарвин аккуратно обошел вопрос о предках человека, но смело взялся за него в «Происхождении человека…»).