Ген Рафаила

Анатоль – как медведь, заламывающий лося, валит Батутовну на бок, рывком открывает жарочный шкаф, хватает голыми руками противень с румяной уткой и швыряет его куда-то вбок. Теща прыжком баскетболиста минует тесную кухню, на излете принимает на себя шкворчащий железный лист, обжигаясь и посылая его обратно форварду. Дымясь и издавая странные звуки, утка, как ведьма в гоголевском «Вие», совершает еще несколько кругов по воздуху, пока не освобождается от своего гроба-противня и не вылетает во входную дверь, внезапно открывшуюся на глазах изумленных драчунов.

– Олеся! – одновременно орут зять и теща, но в комнату флегматично входит Хуан. Осатаневшая птица втыкается прямо ему в испанский шнобель.

– Ваш персональный ангел с аптечкой, – сообщает зоолог, вцепившись в утку двумя руками и хищно отрывая от нее зубами огромный, сочный шмат. – Мммм, божественный вкус, зачем же драться?

Батутовна и Анатоль, с обожженными руками, с головы до ног в жиру и ошметках теста, садятся на пол и синхронно начинают выть. У старухи вывихнута лодыжка, у генерала – ободрано плечо.

– Какой качественный шов! – не замечая раненых, продолжает Хуан. – Кто оперировал эту несчастную Anas platyrhynchos domesticus [9]?

– Анатоль, – признается теща. – И яблоки с виноградом для нее сам выращивал. Он же знаешь, какой хозяин? – подобострастно лопочет Батутовна.

Через час они сидят за столом, проспиртованные и забинтованные, а Хуан разливает водку и рвет на куски остатки мяса.

– Ну, за вашу дочь и жену, будь она здорова, – поднимает рюмку зоолог.

– За нее, паскудницу, – подхватывает Батутовна, опрокидывая в рот огненную жидкость.

– Знаю, завела она кого-то, – безысходно вздыхает Анатоль. – Нет ей до нас дела.

– Кошку, собаку, кролика? – уточняет Хуан.

– Мужика, любовника… – говорит генерал. – Чую, как рога у меня прорезаются…

– Это не рога, – поправляет испанец, – это тебе Батутовна чуть череп не проломила.

– В тюрьме она никогда не сидела, твоя Батутовна. – Анатоль выскребает тающую начинку из живота утки и отправляет ее в рот.

– А нечего было на святое покушаться, ишь, на птице решил зло сорвать, – причитает теща. – Кости вон Хосе собери. Ну, не приехала твоя женушка, забыла тебя, старого хрена.

– А я сам к ней поеду! – вдруг вскакивает Анатоль.

– В смысле, – застывает с куском во рту Батутовна, – а я с кем останусь? Вдруг убьет меня кто?

– Хуан с вами побудет, мамаша!

– Ну нееет, – тянет зоолог, – я не справлюсь. На мне российская наука, открытия, свершения. У меня Рафик запоносил. Это твой крест, генерал. Неси его с достоинством!

– Вот нахал! – беззлобно огрызается Анатоль. – Все вы здесь пьеступники и пьедатели…

* * *

Впрочем, гость в этом доме все-таки появился. Буквально через пару недель после весеннего призыва на порог ввалился Андрюша, тусклый, как лампочка в общественном туалете. Медкомиссия в который раз развернула его в гражданскую сторону, сославшись на дурацкую болячку – у Андрюши на ступне была экзема. Обычная красная дрянь величиной с грецкий орех. Правда, когда парень волновался, сдавал зачеты или дрался с кем-то, эта экзема, подобно Йети из озера, восставала и добиралась сначала до колена, а потом и до паха. Атопический дерматит. Диагноз будто клеймо: «Родина не простит». А Андрюша мечтал быть ее защитником. Как дед. Красиво подорвать занятый врагами город. Красиво лежать простреленным среди маков. Красиво растопить снег своим безупречным лицом.

Кстати, о лице. Когда Хуан впервые увидел Андрюшу, у испанца началась паника.

– Это твой сын? – пытал он Анатоля.

– Мой, а что?

– Пойдемте, – зоолог потянул обоих Красавцевых в свой домишко и полез под кровать. Он вытащил кованый сундук, купленный у местных жителей, и начал рыться в каких-то документах, пожелтевших листках, старомодных альбомах.

– Вот! – завопил Хуан, выуживая старую фотографию. – Что скажете, а?

С оттягом, как последний козырь в выигранном преферансе, он положил карточку на стол и включил ослепительную лабораторную лампу. Анатоль с Андрюшей уперлись взглядом в человека на убитом глянце.

– Кто это? – недоуменно спросил Анатоль.

– Мой отец! – гордо произнес испанец.

– Почему ты решил познакомить нас именно сейчас? – не понимал генерал.

– Взгляни на своего сына! – заорал Хуан. – Ты что, слепой? Ты не видишь, что это одно и то же лицо! Только на фото – изможденнее и старше.

Анатоль взял в руки фотографию и долго крутил ее, то приближая, то отдаляя от глаз.

– Ну что-то есть. Дай мне очки! – обратился он к зоологу.

Тот протянул ему лупу.

– Пап, взгляни сюда. – Андрюшка достал свой телефон, нажал на иконку ватсапа и показал свою фотографию на аватарке – состаренную в фотошопе, в офицерском кителе.

– Блин, ну если так, то да, похожи… – согласился Анатоль.

– Да вообще копия! – возбужденный Хуан ходил кругами.

– Скорее, твой отец похож на моего деда… – Андрюша вырвал фото из рук Анатоля и поднес к лампе.

– Вот именно! – радовался испанец.

– И чо из этого? – спросили в один голос Красавцевы.

– Вашего деда звали Козимо Куанте?

– Обалдел? Он же русский. Его звали Иваном Красавцевым, – обиделся Анатоль.