Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология

К планам переиздания ленинградских текстов, за исключением переписанной в Израиле и опубликованной в 1994 г. поэмы «Свидетель», Генделев после 1993 г.[147] не возвращался. Причина не только в том, что эти тексты соотносили его произведения с российской традицией и были поэтически незрелыми и «некультурными» – но, видимо, и в неоднократно отмечавшейся нами фундаментальной статичности поэтического мира Генделева и ряда его базисных компонентов. Внимательный взгляд на тексты ленинградских лет, в том числе весьма ранние, выявляет присутствие в них множества сквозных и основополагающих мотивов поэтики Генделева[148]. Поэт осознал, очевидно, что републикация их могла поставить под сомнение его декларативный авторский миф о рождении в Израиле нового Генделева – «израильского поэта, пишущего на русском языке» и вдохновляющегося уникальными «израильскими» переживаниями.

Стихотворные фрагменты и черновики из архива Михаила Генделева Подготовка текста, публикация и комментарии Е. Сошкина

От публикатора

В послесловии к своему «Неполному собранию сочинений» (2003) Генделев высказал сомнение в том, что когда-нибудь еще вернется к «стихам высоких жанров». В тот краткий период подведения итогов (новый разгар поэтической работы начался в том же 2003 г.) Генделев задумался, по крайней мере однажды, и о судьбе своего беспорядочного архива, а вернее, той его части, которая случайно избежала рутинного уничтожения и оказалась рассредоточенной по разным квартирам. Многое из того, что находилось в иерусалимской «мансарде» на улице Бен-Гиллель, – сваленные в кучу рукописи, машинописи, письма и пр. – Генделев отдал мне на попечение. Предложением разобрать их вдвоем он манкировал, что, пожалуй, было предсказуемо, заниматься же этим без него не хотелось. После очень поверхностного осмотра вверенных мне материалов я вернул некоторые из них, показавшиеся чересчур личными или – каюсь! – неинтересными. К более тщательному изучению оставшихся у меня бумаг я приступил спустя долгое время, примерно через год после смерти Генделева (он умер 30 марта 2009 г.). Среди них обнаружились и несколько групп этюдов к оставленным или кардинально пересмотренным замыслам. В дальнейшем для удобства изложения я буду пользоваться определением «стихотворение» для каждой такой группы текстов. Отличные друг от друга по замыслу стихотворения весьма немногочисленны, однако некоторые из них существуют во множестве редакций. Четыре стихотворения, публикуемые ныне (далее всюду – <1>, <2>, <3>, <4>), представлены соответственно пятнадцатью, пятнадцатью, шестью и двумя редакциями (далее – <1a – o>, <2a – o>, <3a – f>, <4a – b>), не считая многочисленных черновых отрывков, приводимых в комментариях.

Все тексты подборки приблизительно датируются летом 1988 г. – временем работы над семичастным циклом, который носил рабочее название «Сны для Марии» и впоследствии преобразовался в цикл «Прекращение огня», вошедший в книгу «Праздник» (1993). Судя по сохранившимся планам, в цикл «Сны для Марии» предполагалось включить следующие стихотворения, чей порядок расположения варьировался: «Манускрипт» (рабочее название стихотворения, которое после множества переработок превратилось в короткий текст «Приводит Аноним…»[149], открывающий книгу «Праздник»), «Елена играет на лютне» (впервые публикуется в первом разделе наст. изд.), «Когда умирал…», «Дама с горностаем», «Сон о цвете плаща», «Памятник», «Когда зажгут…» (пять последних вошли в цикл «Прекращение огня»[150]). Большинство редакций <1> включают в себя, с теми или иными вариациями, две строки, до которых весь текст в конечном итоге и был сокращен: последняя редакция (<1o>) – это и есть вышеупомянутый «Памятник». <2a – n> является далеким прототекстом «Дамы с горностаем», беловой текст которой приводится в качестве последней редакции (<2o>). <3>, после ряда преобразований, было редуцировано к собственной первой строфе – «Когда зажгут…», которая вошла в цикл как самостоятельное стихотворение (см. последнюю редакцию – <3f>). Заведомо неоконченное <4> некоторыми своими мотивами, хотя, кажется, отнюдь не главными, пересекается со «Сном о цвете плаща», а также с <1> (см. комментарий к наст. публ.).

Черновые редакции стихотворений «расформированного» цикла «Сны для Марии» позволяют понять и его название, и, встречным образом, его состав: мотивы сна эксплицитно звучат в «Приводит Аноним…», «Когда умирал…», «Елена играет на лютне», «Даме с горностаем» и «Сне о цвете плаща»; содержались они и в прототекстах «Памятника» и «Когда зажгут…» (см. <1c – e> и <3a – e> соответственно)[151].

Все тексты записаны на отдельных листах, не скрепленных между собой и непронумерованных. Ни в одном из автографов не проставлена дата. Ввиду всего этого последовательность редакций во многих случаях далеко не ясна.