Генерал без армии

– Оставаться на месте, вести огонь, в сторону обрыва по возможности не стрелять! Офицеру не мешать, пусть думает, что ему сегодня повезло! – срывая голос, выкрикнул Шубин.

Он скатился на дно балки, подхватил автомат и побежал влево, давя мохнатую травку. Сколько времени понадобится офицеру, чтобы спуститься к воде? Минуты две. Старший лейтенант пробежал метров сто, на коленях выбрался из балки, двинулся вприсядку, раздвигая молодую кустарниковую поросль. Звуки боя остались в стороне.

В конце дистанции он уже не выдержал, побежал, топча прибрежную растительность. Немцы были заняты, вряд ли кто-то из них смотрел в его сторону. Ноги Шубина вязли в сырой глине, перекрученные стебли вцеплялись в щиколотки. Вода блестела перед глазами.

Обрыв в этом месте подрос. Глеб скатился с него, чувствительно отбил внутренности и несколько секунд приходил в себя.

«Не покурить ли?» – мелькнула вдруг смешная мысль у него в голове.

Стрельба справа вроде бы пошла на убыль и вдруг разразилась с новой силой. Но теперь она велась и от леса. Очевидно, Глинский и Пастухов добрались до места и не оставили фашистским воякам ни единого шанса. Пальба заглушала их отчаянные крики. Кому же хочется умирать?

Шубин побежал, прижимаясь к обрыву. Ноги его тонули в липком месиве из песка и ила. Осталось уже немного.

Офицер свалился на него как снег на голову, сбил с ног, ударил под дых, но и сам не устоял. Противники совершили кувырок и оказались в воде. Купаться в этот день они не планировали.

Шубин захлебнулся, кашлял, паника металась в его голове. Немец оказался сверху. Глеб практически погрузился в воду, впрочем, ненадолго. Страх удвоил его силы. Он бил врага по ребрам, отчаянно, с нарастающей частотой, изворачивался, чувствовал, что еще мгновение, и вода польется в легкие, а это конец.

Немец хрипел, что-то бормотал и наконец не выдержал. Ребра не стальные. Он взвыл как белуга и разжал хватку.

Шубин резко распрямился и двинул немцу в челюсть. Фиолетовые круги плясали перед его глазами, ему не хватало кислорода. Драться в таких условиях – то еще удовольствие. Он пересилил себя, глубоко вздохнул и схватил соперника за шиворот. Тот пребывал в трансе, блуждали воспаленные глаза. Оба с ревом подскочили, разбрызгивая воду, бросились друг на друга.

Резкая боль пронзила бровь Глеба. Он пропустил удар, но противнику досталось больше. Тот получил кулак в сломанное ребро и чуть не потерял сознание. Фашист орал как оглашенный. Шубин схватил его за ворот и резко оттолкнул от себя. Эсэсовец ударился спиной, стал сползать на землю, сделал попытку приподняться, но ноги отказали. Рука немца потянулась к ножу в чехле на правом боку, выдернула его, здоровый, острый. На закаленной стали поблескивали лучики солнца.

Враг оскалился и прохрипел:

– Ну, давай же, русская свинья, подходи!

– Ладно, подожди минутку, господин офицер, – пробормотал Шубин, поднял свой автомат, который, слава богу, оказался не в воде, и ударил немца прикладом в висок.

Тот потерял сознание. Голова его откинулась. Глебу показалось, что сейчас она сорвется с позвонков и покатится в озеро.

Усталость была нечеловеческой, Шубин повалился рядом с офицером, закрыл глаза.

– Товарищ старший лейтенант, вы здесь? – В обрыв скатился красноармеец Бердыш, загремел в воду, ругнулся, стал из нее выбираться. – Вы живы, это здорово! Поймали-таки своего упыря. Все кончено, товарищ старший лейтенант, всех ухлопали! Двое хотели в плен сдаться, поняли, что проиграли, но мы не стали их брать. Куда нам этот прицеп?

– Молодцы, парни! Я сейчас подойду.

Земля не держала его, но он отказался от помощи, стал выбираться на косогор, потом побрел, толком не понимая, куда именно. Состояние улучшилось после пары затяжек. Крепкий табак продрал горло, голова прояснилась. Шубин кашлял, приходил в себя.

Красноармейцы за шиворот вытащили офицера из-под обрыва, уложили на открытое место, связали руки. Тот пришел в себя, начал брыкаться.

– Ты сам захотел, дружок, – заявил Глинский и нанес ему крепкий профессиональный удар в челюсть.

Бойцы блуждали среди мертвых тел, собирали оружие и боеприпасы. Настал час вооружаться немецкими автоматами. В «ППШ» кончались патроны.

– Пожрать что-нибудь найдите, – проворчал Глеб. – У этих ребят должно быть особое питание.

Он спустился с обрыва и сел на колени рядом с погибшим товарищем.

Валентину Ситникову не удалось увернуться от осколков. Он получил несколько ранений, одно из них, в грудь, стало смертельным. Боец лежал на берегу, затылок его омывала вода. Кровь, вытекавшая из ран, проточила дорожку в песке и уже застыла.

Никита Костромин отделался контузией. Его неустанно рвало, глаза вылезали из орбит. Он свернулся калачиком под обрывом, сжал ладонями виски и провалился в оцепенение. Товарищи старались не трогать его, пока не пришел час покинуть поле боя. Пошумели они изрядно. В любую минуту сюда могли нагрянуть посторонние личности с самыми дурными намерениями.