Генерал без армии

Друзья облегченно вздохнули. Надо же, чуть не проворонили парня.

Они подхватили бедолагу под мышки, потащили по дороге, метров через сто свернули к кустам, убедились в том, что почва там твердая, и упали. Бойцы устали так, словно булыжники весь день таскали в гору.

Курение не пошло им на пользу. Пастухов сделал затяжку, и его желудок тут же вывернулся наизнанку. Парень долго плевался, говорил, что настанет тот день, когда он избавится от всех вредных привычек.

– Максимка, ты больше так не делай, договорились? – Шубин с подозрением поглядывал на бойца.

Ему не нравилось, как тот выглядел. Бердыш позеленел, как болото, из которого вылез, явно прикладывал усилия, чтобы выглядеть приемлемо.

– Виноват, товарищ старший лейтенант, хотел как лучше, – просипел красноармеец. – Сам не понял, как это произошло. Думал, что спрятался, и вот такое!..

– Ладно, помолчи, – сказал Шубин, поморщился и осведомился: – Сможешь идти?

– Да что со мной не так? – запротестовал боец. – Я с вами, в строю, товарищ старший лейтенант, готов выполнять поставленную задачу.

Первое время он действительно бежал вместе со всеми, старался, но бледность не сходила с его лица, и в глазах поселился тоскливый огонек.

Метров через восемьсот дорога пошла в гору. У перегиба разведчики снова рассыпались. Земля под ногами у них была твердая, хотя и отсыревшая от дождей. Вздымался плотный осинник, шуршал папоротник. Дорога сползала в низину. Они ушли с нее, двигались лесом, к деревне спускались, рассыпавшись в цепь, увязали по пояс в траве, запинались о сгнившие корни и бугристые поваленные деревья.

Недалеко от окраины Шубин приметил ложбину. Бойцы обосновались в ней, приходили в себя.

В деревне шумели люди, там что-то происходило. Бинокль не требовался, вся картина предстала перед глазами разведчиков.

Деревня Туховежи съежилась в узком пространстве между осиновыми чащами. Домишки жались друг к другу, совсем небогатые, простые. Вдоль южной околицы тянулся извилистый пруд, заросший камышами и лилиями. Бурьян простирался до плетня, перебирался за него, затопил скособоченные постройки.

Деревня в принципе была не маленькой, убегала в просвет между лесными массивами. Но все события происходили на южной околице, у добротной бревенчатой избы.

Сердце у Глеба сжалось. Ему не хотелось верить своим глазам. Для чего все эти нечеловеческие муки, многодневные переходы, жертвы?

Повозка с полицаями уже была здесь, стояла посреди двора. Вооруженные лица блуждали по округе. У калитки стояли бабы в платочках, пожилые мужчины с бородами до пояса, что-то обсуждали, лузгали семечки.

С крыльца спустилась женщина, простоволосая, с наброшенным на плечи платком, подошла к ограде, стала что-то говорить односельчанам. Мужики степенно кивали, задавали вопросы.

Потом из дома вышел генерал Власов в расстегнутой шинели без знаков различия, весь понурый, потерянный.

Шубин заскрипел зубами. Происходило самое страшное, именно то, чего он надеялся избежать.

Власов споткнулся, спускаясь с крыльца, но устоял. Он не знал, куда деть руки, в итоге сунул их в карманы. Тоскливо поблескивали стекла очков.

Следом полицаи вывели Марию Воронову, столкнули с крыльца. Она схватила генерала за руку, затравленно озиралась. Власов нагнул голову, что-то ей сказал, видимо, успокаивал.

Полицай держал их на прицеле, зевал во весь рот. Подошли еще трое, стали с праздным интересом разглядывать добычу.

«А ведь это не тот интерес, с которым враги разглядывают командарма Красной армии! Неужели они не в курсе, кого поймали?» – подумал Шубин.

Остальные разведчики притихли, только расстроенно сопели.

Мордатый тип со шрамом с любопытством обозрел пленников, что-то спросил у Власова. Тот односложно ответил. Полицай повернулся, бросил своим подчиненным короткую фразу. Они засмеялись и быстро потеряли интерес к генералу.

– Товарищ старший лейтенант, они не поняли, кого взяли, – возбужденно прошептал Малинович. – Может, за партизана приняли или за беженца какого-нибудь.

– Помолчи! – заявил Шубин.

Из дома, что-то жуя, вышел кряжистый бородатый мужик в легкой фуфайке, стал прилаживать на рукав повязку. К нему подошла женщина с платком, очевидно, жена, помогла завязать.

Приказ заткнуться красноармейцу Пастухову был не указ, он продолжал шептать:

– Ну и дела, товарищ старший лейтенант. Генерал и баба в первый попавшийся дом зашли, чтобы насчет ночлега и пропитания спросить. А это жилье деревенского старосты оказалось. Он их накормил, спать положил, а сам послал кого-то в соседнее село, наверное, мальца быстроногого. Полицаи-то не разогнались, только к утру подъехали. Товарищ старший лейтенант, они точно не понимают, кто перед ними. Если бы знали, что это командарм, то тройными кордонами оцепили бы всю деревню.

Полицаи потеряли интерес к захваченным персонам. Староста общался с мордатым типом. Тот жестикулировал, рассказывал ему какую-то забавную историю.

Староста кивнул на Власова и что-то спросил. Его собеседник повернул голову и задумчиво воззрился на пленников. Видимо, у него возникла мысль не возиться с ними, сразу пристрелить.