Генерал и его семья

За Пушкина, за учительницу твою Анну Андреевну, за Машку Штоколову! Разве же мало?

Но все, что я здесь перечислил и мог бы продолжать до бесконечности, это ведь все больше для малышни и стариков, а вам, юноши и девушки, подавай свободу и правду, ну а их, конечно, не было. Даже значения этих слов забылись и исказились, так что и до сих пор вспоминаются с трудом и служат предметом интереснейших дискуссий.

Рабская ложь к тому времени была, в общем-то, выносимой, и даже уютной, и нисколько уже не опасной для жизни, но оставалась все равно невыносимой, особенно для юных и пылких сердец. Можно, конечно, печально улыбнуться и умудренно сказать: «Ну что вы, глупыши! Ну какая свобода, какая правда? Да ведь их и нигде и никогда не было и не будет!» — и процитировать: «Недорого ценю я громкие права…» или даже «Российская империя — тюрьма, но и в Европе та же кутерьма!» — но это ведь будет опять-таки рабская хитрость и подлость, совсем ведь не та же!

Мой племянник Темочка однажды пришел из школы (в самом начале первого класса), строго посмотрел на нас с сестрой и сказал:

— Мне кажется, вы Ленина не любите!

И мы не ответили: «Да, Темочка, ненавидим! Он гад. Он нашу Родину погубил, а хотел и весь мир!» Нет, конечно. Мы захихикали и как-то его заболтали и отвлекли. Хорошо еще не сказали, что любим. Я не знаю, что в таких случаях делают современные родители, может, они и объясняют первоклашке, как именно относятся к президенту, но у нас тогда выбора не было.

А то, что его отец, старший Тема, в книге о средневековом китайском философе Ван Ян Мине ни разу не упомянул и не процитировал Ленина и только один раз — Маркса, это всем казалось невероятной смелостью и чудом, да ведь и было ими! Было!

А как я получил тройку по теории литературы! Я на первый вопрос (то ли Аристотель, то ли Лессинг, не важно) ответил бойко и правильно, а на второй отвечать не стал, нет, не отказался из принципа, но честно сказал, что не знаю. Вопрос был о взглядах на литературу Л. И. Брежнева, высказанных в «Малой Земле» или «Возрождении». Тетенька-экзаменатор покраснела и сказала печально: «Я вам больше тройки поставить не могу». Теория литературы, блядь!!

Мне Андрюша Немзер посоветовал хотя бы из авторской речи мат удалить, но как же тут можно удержаться?! До сих пор во рту этот вкус…

И как же все при этом веселились! Бог ты мой!

Когда я приезжал из Москвы на выходные к своему покойному дружку, мы в воскресенье утром, валяясь в постелях, смотрели телевизор и надрывали похмельные животики — «Сельский час», «Служу Советскому Союзу», еще какую-то такую же дичь. Каждое сказанное слово и каждая показанная картинка были настолько смехотворны, что «Вокруг смеха» не шло ни в какое сравнение. Да и чувство юмора у покойного Олежки было невероятное, его комментарии доводили меня до колик и истерики. Хотя все это было уже в 1980-х…

Боюсь, что те, кто жил в те далекие времена, и, быть может, еще яростней те, кто тогда еще не родился, кто из-за нашего капитализма полюбил социализм и анархизм, а из-за нашего христианства — атеизм, обвинят меня в злостном преувеличении и сгущении красок. Отвечу: без подобных сгущений изящная словесность невозможна.

Я тут посмотрел пару серий «Деревенского детектива», была идея сравнить патера Брауна с Анискиным, чтоб выявить и подчеркнуть специфические особенности советской культуры. Но стало скучно и грустно, выписал только удивительную фразу, сказанную мудрым деревенским детективом на правлении колхоза: «С твоей демократией на лодырей управы нет!»

Гораздо любопытнее были комментарии зрителей, особенно некой Эльзы Баледер (орфография и пунктуация оставлены без изменений):

«Боже мой… какая настольгия… как хочется вернутся в те года… где не было наркомании-праститутции-педофилов… учили добру… хочу жить как в кино в 1960-е года… такая благодать и чистота, которой сейчас у нас нет… нету больше и не будет таких добрых и чистых фильмов… нет теперь таких артистов».

Насчет артистов я с Эльзой согласен. И почти согласен с теми, кто говорит о том, что жизнь в года т. н. застоя была благополучной и спокойной и никто никого особенно не мучил, требования были минимальные, вот как Леве Рубинштейну кто-то на каком-то собрании сказал: «Молодой человек, следите за лицом!» Даже выступать уже на этих собраниях никого не заставляли, надо было просто за выражением лица следить и не гримасничать, когда выступают ответственные товарищи. Можете даже, если не в первом ряду и не видны из президиума, читать потихоньку свои «Труды по знаковым системам» или «Поэтику ранневизантийской литературы».

А вечерний эфир струит «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» и международный фестиваль песни в Сопоте! А там даже Christie выступали, между прочим!