Генералиссимус Суворов. «Мы русские – враг пред нами дрожит!»

Поэма «Суворов» не стала крупнейшей творческой удачей Константина Симонова. Последовавшие за «Суворовым» стихотворения Симонова затмили историческую поэму, и сейчас, перечисляя лучшие произведения этого поэта, мы едва ли назовём поэму о Суворове. И всё-таки она значительна! Мы находим в поэме и подлинные прозрения, исполненные свойственной Симонову энергией, заразительным чувством. Приведу замечательный отрывок из Второй части, посвящённый осознанию Суворовым своей старости:

Нащупав в темноте шандал,
Он подошел к часам со свечкой.
Всё было так, как он и ждал:
И луг, и замок, и овечки,
Но замок сильно полинял,
И три овечки постарели,
И на условленный сигнал
Охрипшей старенькой свирели
Никто не вышел на балкон.
Внутри часов заклокотало,
Потом раздался хриплый звон,
Пружина щелкнула устало…
Часы состарились, как он.
Они давно звонили глухо,
И выходила на балкон
Уже не дама, а старуха.
Потом старуха умерла.
Часы стояли опустело,
И лишь пружина всё гнала
Вперед их старческое тело.
«Глагол времен – металла звон».
Он знал, прислушавшись к их ходу,
Что в Сен-Готарде начал он
Последний из своих походов.

Это – высокая поэзия, которая всегда будет волновать умы.

Большой удачей следует признать и финал поэмы. Мужественно, по-суворовски горделиво и скромно звучат строки:

Вдоль долгих улиц гроб несли.
На бархате ряды регалий,
Оркестры медным шагом шли,
Полки армейские шагали…
Он с ними не один редут
Взял на веку. И, слава Богу,
За ним в последнюю дорогу
Полки армейские идут.

Патриот Отечества, кровно связанный с армией, Симонов чувствовал приближение войны и искал духовной поддержки у великих героев прошлого. Позже он осмыслял работу над предвоенными поэмами «Суворов» и «Ледовое побоище»: «Работа над ними была тогда существенной частью моей нравственной жизни… Думая о предстоящей схватке с фашизмом, некоторые из нас обращали взгляды в русскую историю, и прежде всего в военную историю нашего Отечества».

В 1930-е годы, а пуще – на излёте десятилетия – интерес к истории России из академического стал злободневным. В Европе наступало время военных столкновений; воспоминания о героях прошлого, о грозных царях и непобедимых полководцах завоевали место в советской пропаганде. И Симонов выкраивал из суворовской легенды образ, годный для советской пропаганды. Очевидно, что молодой поэт Константин Симонов был талантливым человеком, военная история по-настоящему интересовала его, и симоновское служение советской пропаганде в тридцатые, как и в сороковые, годы было вдохновенным. Без побед на пропагандистском ристалище мировые войны не выигрываются.

Поэма Симонова знаменует переходный период отношения к суворовской легенде в СССР. Ощущалась потребность в привлечении Суворова «на нашу сторону баррикад», но нелегко было отделаться от предрассудков огульного антимонархизма. Социально близкий пьяница Прошка почти снисходительно обращается с Суворовым, понимая, что такой снисходительностью он делает фельдмаршала ближе к народу: дружба Прошки оправдывает крепостника

Суворова. Военные таланты Суворова уже признаются образцовыми, легенды о дерзновенном фрондёрстве фельдмаршала в павловскую эпоху входят в пропагандистский обиход. Некоторые натуралистические подробности, показанные автором поэмы, привлекли молодого читателя; впрочем, повторюсь, последующие сочинения Симонова заслонили «Суворова», поэму, остающуюся всё-таки на обочине симоновского наследия.

Суворов в Кончанском. Кадр из кинофильма В. Пудовкина «Суворов»

Суворов не был забыт Симоновым и после завершения поэмы. В известном стихотворении 1942 года «Безыменное поле», вошедшем в цикл «Из дневника», образ Суворова, суворовских солдат угнетает отступающих красноармейцев:

Опять мы отходим, товарищ,
Опять проиграли мы бой,
Кровавое солнце позора
Заходит у нас за спиной.