Генералиссимус Суворов. «Мы русские – враг пред нами дрожит!»

Если бы мы знали Суворова только по громким победам, приказам и письмам, – нам не хватало бы чего-то важного. У героя должно быть лицо. И его донесли до нас художники. Своей наружности Суворов не любил. Его облик не соответствовал оссиановским представлениям о герое. Современники знали, что Суворов требовал, чтобы в помещениях, где он останавливался, не было зеркал… Не любил Суворов и позировать художникам: эту повинность отбывал с неохотой, будучи на вершине славы. К суворовской героике обращались не только портретисты. Об образе Суворова в изобразительном искусстве написано несколько капитальных и дельных работ – достаточно упомянуть только книгу М.Б. Стремоухова и П.Н. Симанского «Жизнь Суворова в художественных изображениях» и труд А. В. Помарнацкого «Портреты Суворова. Очерки иконографии». А ведь были ещё и монографии С. В. Козлова «Суворов в его изображениях», Н.М. Коробкова «Суворов. Жизнь и деятельность полководца в изображениях»… Мы расскажем лишь о наиболее ярких полотнах, рисунках и монументах, посвящённых герою. А ещё припомним о судьбе суворовского образа на театральной сцене и в «самом массовом из искусств» – кинематографе. Впрочем, и в самом массовом искусстве XVIII–XIX вв. – наивном лубке – Суворов был представлен в окружении учеников – Кутузова и Багратиона. Раёшники на ярмарках показывали сюжеты из картинок, перемещавшихся на деревянном валике, – подвиги генералиссимуса графа Суворова, переход через Альпы… По лубочным картинкам сотни тысяч русских людей узнавали облик Суворова, по бесхитростным подписям постигали величие деяний полководца. Недурную стилизацию лубка – «Беспримерный переход Суворова через Альпы» – выполнил в наше время художник Виталий Ермолаев.

Режиссёр Всеволод Пудовкин

В тот период, когда Суворов служил в Новой Ладоге, художники не стремились запечатлеть его. К сожалению, не существует прижизненных портретов полковника Суворова и Суворова-бригадира. Достойных прижизненных портретов Суворова вообще немного: впервые художник запечатлел Суворова в 1780 году, на пятидесятом году жизни, в Астрахани. Мы видим Суворова в чине генерал-поручика. Неизвестный художник сработал робко и сухо. И всё-таки мы ему благодарны: вот таким был Суворов до мировой славы. Опытный боевой генерал, уже известный яркими победами, но ещё не знаменитость. Суворов по собственному желанию нипочём не заказал бы портрет… В конце 1779 года из канцелярии Потёмкина он получил приказ прислать в столицу своё изображение для создаваемой в Эрмитаже «Галереи русских героев». Лишь 10 апреля 1780 года он пообещал в своем ответе исполнить приказ. Редкая для Суворова медлительность. А 7 июля того же года приказ был исполнен, и портрет доставлен.

Более эмоционален портрет 1786 года, который принадлежит кисти великого Дмитрия Левицкого (1735–1822), – говорят, что писал он Суворова по памяти и слухам, у генерала не нашлось времени для сеансов. Немало подражаний вызвал этот скромный портрет. Но нашлись и новые ракурсы. Несколько небольших портретов и зарисовок Суворова было создано в Польше, после падения Варшавы. Жан Пьер Норблен де ла Гурден (Norblin de la Gourdaine) (1745–1830) – французский художник бельгийского происхождения, сочувствовавший Тадеушу Костюшко и другим польским мечтателям. Тридцать лет он работал в Варшаве и стал летописцем Польской кампании 1794 года. Его отношение к Суворову было далеко не восторженным. Но запечатлел он победителя Польши талантливо! Норблен видел Суворова, рисовал с натуры. Иногда его зарисовки называют шаржами – и напрасно. Суворовские рисунки Норблена «открыли» в Винницком музее только в 1950-е годы! Там же, в Варшаве, появились два прижизненных бюста Суворова. Первый – это пропавшая работа Лебрена. Этот скульптурный портрет Суворова не видел никто из наших современников. Десятилетиями он находился в Новой Ладоге, в деревянной церкви Св. Георгия (изначально – Петра и Павла), которую Суворов построил, будучи командиром Суздальского полка, расквартированного на берегу Волхова.

Скульптор Андре-Жан Лебрен много лет творил при дворе польского короля Станислава Августа. В 1794 году Суворов, сражаясь с армиями Костюшко, вошёл в Варшаву и прожил в этом городе несколько месяцев. Польская знать относилась к нему почтительно. Лебрен запечатлел Суворова не в пышном мундире, а в простой удобной куртке. После краха польского королевства Лебрен стремился утвердиться при дворе русской императрицы Екатерины. Он преподнёс ей этот бюст фельдмаршала Суворова. Но творение Лебрена не пришлось по вкусу императрице: она считала, что бюсту не хватает помпезности. И бюст ненадолго задержался в Эрмитаже. Вскоре он попал к Дмитрию Хвостову – другу и дальнему родственнику Суворова. Хвостов и передал его в дар новоладожскому храму. Около ста лет гипсовый бюст пребывал в Георгиевской церкви – в её деревянных сенцах.