Генеральная пауза. Умереть, чтобы жить

— Так что? Идём?

— Конечно. Именно туда тебе к ночи надо добраться. На Крестовский остров. Не знал, что там есть конюшня.

Алекс вышел в прихожую, выглянул из квартиры.

— Ты ничего не слышишь? — насторожилась Дина.

— Нет. Тихо. На лестнице не должно быть слишком темно, я оставил все балконные двери открытыми.

Дина запомнила только сумасшедший бег по ступеням. Что там делал Алекс с дверьми, она даже не заметила. К тому же ей казалось, что они провели дома целую вечность, а бег по лестнице был давно. Давно и неправда.

Они успели спуститься только одним этажом ниже, когда гулкое «рш-ш-ша» — жадное и нетерпеливое — заполнило мрак лестницы, взлетая откуда-то снизу, проносясь мимо них и исчезая на верхних этажах. Доводчики! Проклятые механизмы послушно закрыли двери на балконы!

Что-то коснулось Дининой ноги в районе щиколотки, она взвизгнула и пулей выскочила на балкон, к свету.

«Рш-ш-шар!» — почти обиженно рявкнула Тьма.

— Блин! — в сердцах ругнулся Алекс, выскакивая следом и захлопывая дверь. — Жди меня здесь. Я спущусь, всё открою, только найду, чем двери подпереть.

Дину трясло. Челюсть прыгала, зубы постукивали друг о друга.

— Нет! Не уходи! — она вцепилась в рукав его толстовки. — Подожди!

Этот страх был сильнее её, нелогичный, по-настоящему животный, такой, что свело мышцы живота и неожиданно захотелось в туалет.

Алекс остановился.

— Ладно. Подыши.

Он перегнулся через перила и посмотрел вниз с высоты шестого этажа. Дина, всё ещё держась одной рукой за его рукав, заглянула туда же и отпрянула — закружилась голова. Она не помнила, чтобы когда-то боялась высоты, но ведь она много чего не помнила о себе.

Пока Алекс спускался и открывал двери, Дина прижималась спиной к холодным кирпичам простенка на балконе и пыталась унять дрожь. От страха, от напряжения постоянно приподнятых плеч ныли мышцы. Голова разрывалась от суматошных мыслей и обрывочных воспоминаний. Мама, папа, школа, Гардемарин, поцелуи в актовом зале… Что случилось? Как и почему она оказалась в этой ужасной копии родного города? Что с ней не так?

— Глупая ты, Динка, — наставительно вещает Люська — Еремеева Люда, с которой Дина сблизилась неожиданно быстро, буквально с первых дней в новой школе. — Проще надо быть. Что нравится, то и бери. Сможешь взять, и всё, оно — твоё. А всякие моральные страдашки — для простаков. Льзя-нельзя, могу ли я? Магнолия! Ты можешь всё! Всё, чего действительно хочешь! А ушами пусть идиоты хлопают.

Дина зачарованно смотрит, как преображается Люськино лицо. Подруга успела накрасить только один глаз, и удлинённые тушью, красиво загнутые, аккуратно расчёсанные ресницы делают его загадочным и глубоким. Второй, пока не накрашенный, выглядит бедненько — обычный серый глаз в рыжеватых прямых стрелочках ресниц.

— Ну ты даешь, — пытается робко возразить Дина. — Есть же правила, законы, в конце концов, и вообще — родители имеют право…

Люська восхищает своей уверенностью. Спорить с ней Дина не хочет, она хочет так же спокойно делать всё, что вздумается, не терзаясь никакими угрызениями совести, но промолчать не получается. Ей боязно и немного стыдно.

— Дети тоже имеют права, зайка моя! Особенно если им уже шестнадцать! Ты что, до старости у них разрешения спрашивать собираешься?