Генеральша. Love story

– Ладно, командир, извините, – Кори осадила назад. – Мы, конечно, сделаем все возможное… Но я не могу ручаться. И я хочу, чтобы вы знали об этом заранее.

– Знать бы все заранее, – промолвил он в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.

Варя, обложенная подушками и укрытая теплым одеялом, тоскливо глядела в окно. Там, за окном, падал мягкий снег, застревая в еловых лапах; в разрыв между тучами проглядывала полная Луна. Лаяли собаки, все еще не привыкшие к чужакам. Во дворе Ирочка, смеясь, ловила на язык первые снежинки, а Варя не могла подойти к окну и крикнуть ей, что есть снег вредно. Как она теперь будет следить за дочерью, если прикована к постели? Сейчас все гораздо серьезнее, чем раньше. Боязно даже лишний раз повернуться на другой бок – а уж о том, чтобы самой пойти в душ или вымыть голову, не может быть и речи. Хочется в туалет, а помочь некому: у медиков слишком много дел в госпитале, чтобы сидеть с ней, служанка ушла домой. Да и то сказать, стыд-то какой!

Она вздохнула. Куда запропастился Вейру? Придет ли на ночь, или она его так обидела, что он оставил ее одну? Но если считать обиды, кто пострадал больше?

Хлопнула калитка, донесся голос Вейру, ему тут же ответил звонкий детский голосок:

– Ну пап, ну еще немножко погуляю…

Вейру говорил глуше, и Варя не разбирала слов. Ирочка разочарованно протянула:

– Ну ладно, – и почти тут же по ступенькам крыльца затопали громкие маленькие ножки.

По низу потянуло холодом – открылась наружная дверь. Ирочка спросила:

– А что у нас сегодня на ужин?

Зазвенели крышки кастрюлек, раздался грохот упавшей чашки.

– Старая карга удавится за свой сервиз, – флегматично промолвил Вейру. – Вымети-ка осколки, может, не заметит.

Ирочка зашуршала веником, напевая:

– Старая карга – костяная нога!

Дверь распахнулась, ввалился Вейру, на ходу скидывая куртку. Варя невольно вжалась в подушку. Его прихода она и ждала, и боялась. Все-таки она наговорила ему лишнего.

– Ты не вставала? – спросил он. – Вот и хорошо. Сейчас принесу поесть.

– Вейру, – пролепетала она, отведя глаза и сгорая со стыда, – мне надо в туалет.

Он кивнул, не выражая никаких чувств, откинул одеяло, аккуратно поднял ее и отнес в ванную. Она медлила.

– Ну, что ты? – поторопил он. – Давай.

– Выйди, – прошептала она.

Он усмехнулся.

– Чего я у тебя не видел?

Варя заплакала, закрыв лицо ладонями. Неужели он не понимает, что за унижение сидеть на унитазе в присутствии кого-то другого? Она ненавидела его за то, что оказалась в таком безвыходном положении, и за то, что не может обойтись без него.

– Ну, хватит реветь, – он убрал ее руки от лица и вытер слезы носовым платком, став снова похожим на прежнего Вейру, заботливого и чуткого. – Если хочешь, я выйду. Но потом обязательно меня позови.

Вечер прошел в мире. Вейру ни словом, ни намеком не напомнил ей об оскорблении священной особы командира. Он подал ей ужин в постель, принес тазик для умывания и полил из кувшина, поправил подушки, помог улечься поудобнее – в общем, с успехом исполнял функции сиделки. Она принимала все с молчаливой благодарностью. Только когда он уже в постели погладил ее по щеке, желая спокойной ночи, она не выдержала – отвернулась. Она не могла забыть, что еще вчера эти руки ласкали местную шлюху – а может, и сегодня…

Спала она долго – наверное, так измученный организм реагировал на нервную и физическую перегрузку. Время близилось к полудню. Погода была пасмурная и холодная, оконное стекло дребезжало от порывов ветра. У окна, скрестив руки на груди, стоял Вейру. Он повернулся – видимо, услышал шевеление на кровати, – и Варя поняла, что он сильно не в духе.

– Давай-ка быстрее собирайся, куда там тебе надо, – сказал он. – Через полчаса я должен присутствовать на казни.

– К… какой казни? – вздрогнула Варя.

Он вдруг взорвался:

– Только не делай вид, что ты здесь ни при чем! Из-за того, что ты считаешься моей женой, невинную девушку высекут плетьми на площади.

– Невинную девушку? – переспросила Варя. – Это она-то невинная девушка?

– Заткнись, – скрипнул зубами Вейру.

Она замолчала. Только когда он закончил с ней все дела и собрался уходить, спросила:

– Если тебе так противна мысль, что ее высекут – почему бы тебе не отменить казнь? Это ведь твой приказ, разве нет?

– Я должен был его отдать.

– Должен – кому? Ты же командир.

– Иногда, – сказал он, сумрачно взглянув на нее, – человеку приходится делать не нравящиеся ему вещи во имя высших соображений. А если он командир, это лишь усугубляет ситуацию.

Он треснул кулаком по дверному косяку и ушел. Она не успела выяснить, в чем заключаются высшие соображения.

В окно было видно, как Вейру топает к калитке какой-то странной походкой, непохожей на его стремительно-ленивую кошачью поступь – будто к обеим ногам привязаны свинцовые гири. В калитке он столкнулся с Асса Минаром, но даже не повернул головы.

Варя встрепенулась, поспешно схватила расческу и зеркальце, вспушила волосы, второпях наложила на веки тени. Хоть ей теперь не скоро придется заняться любовью, но она была не прочь приятно пообщаться с культурологом. Она встретила его сияющей улыбкой.