Генетическая ошибка

Он заколебался. Видно было, что он одновременно опасается и жаждет раскрыть мне какую-то свою тайну.

– Говори, не бойся, – ободрил его я.

– Я эту расписку сфоткал! Ну, перед тем как мама ее отдала.

– Зачем?

– Мало ли что. Олька, сестра, она на юриста учится. Она мне говорила, что любой документ нужно обязательно сфоткать, вдруг пригодится.

– Это точно.

Я смотрел на этого юного Павлика Морозова – даже имя совпадало. Он и не подозревал, что подводит мать под уголовную статью. Просто удовлетворял свое мальчишеское любопытство.

– И где фотография? Она цела или ты ее удалил?

– Зачем удалил? Вот она. – Павлик вынул из кармана телефон, открыл галерею и показал мне расписку: «Я, Красникова Нонна Терентьевна, такие-то паспортные данные, обязуюсь выплатить Гальпериной Анне Николаевне 7 миллионов рублей в счет ранее взятого долга».

Ниже шли число и роспись. Число было за три дня до аварии, до того как Максим Гальперин погиб.

– Будь добр, перешли мне фото, – попросил я Павлика.

– Зачем?

– Я подошью его к делу о гибели твоего отца. Так надо.

Он пожал плечами:

– Ладно.

Я смотрел, как он набирает мой номер в Вотсапе. Только бы не передумал, не испугался чего-нибудь. Его палец нажал на стрелку «переслать». Мой телефон тихонько дзинькнул. Уф, слава богу. В дверях завозился ключ.

– Мама, – обрадовался Павлик.

– Ну здрасьте. – Анна стояла на пороге с двумя огромными сумками продуктов. Явно там были не одни сосиски, из одного пакета торчала палка копченой колбасы, из другого хвостик ананаса. – Я и не сомневалась, что вы заявитесь сюда, – сказала Анна и поставила пакеты на пол. – Мне еще тетя Катя во дворе сказала, что у нас гости. Ну что, проверили бабку?

– Проверил.

– Довольны? Почему бы теперь не оставить нас в покое?

– Вашу добрую бабушку-фею зовут вовсе не Галина Маякова, а Нонна Красникова. Ведь так?

Она отшатнулась от меня к двери.

– Что за чепуха? Какая еще Нонна Красникова?

– Свекровь Марины Красниковой, которая якобы сбила вашего мужа.

– Павлик… выйди. Поди в комнату… – слабым голосом проговорила Анна.

Мальчик кинул на нас любопытный взгляд, однако послушно скрылся за дверью. Впрочем, я не был уверен, что он нас не подслушивает.

– Я не знаю никакой Нонны, – твердо произнесла Анна, довольно быстро взяв себя в руки.

– А это? – Я продемонстрировал ей экран телефона с распиской. – Это разве не ваша подпись?

– Боже… откуда это у вас? Ах мерзавец! Щенок. – Она без сил опустилась на банкетку. – Начитался детективов, паразит. Это ведь он вам прислал, Павлик?

Я кивнул:

– Анна Николаевна, я думаю, вам стоит самой все рассказать, как есть. Чистосердечное признание смягчает вину.

– Это не я! – Анна вскочила. – Не я! Я ни в чем не виновата. Это все она, эта Нонна. Она придумала, подговорила Макса. Я ничего не знала! Они с Максимом сказали мне, что Нонна должна вернуть какой-то долг, какой якобы брала когда-то у Макса, когда он был еще здоров.

– И вы поверили этому? Особенно когда Максима не стало через три дня.

– Не очень поверила. У Максима никогда не было таких денег. Но я не виновата, правда. Идите к Нонне, допрашивайте ее. Я не отвечаю за действия ее и мужа.

– Действительно, за действия мужа вам уже не ответить. Но деньги-то вы взяли, выждав безопасное время. И купили на них дом.

– Я не виновата, – снова, как попугай, повторила Анна.

Я понял, что дальнейший разговор бессмыслен.

– Ладно. Я пойду. Вас вызовут.

– Дело закрыто.

– Его откроют. Не сомневайтесь. Вашей расписки и показаний соседки хватит, чтобы его открыли заново.

– Кати? Вот стерва. – Анна выругалась.

Я захлопнул дверь.

39

Теперь оставалась Нина. Собственно, не так уж она была и нужна: есть свидетель в лице старухи-соседки, есть документ в виде расписки – этого достаточно, чтобы дело вернули на доследование. Там допросят и Нонну, проверят все ее денежные операции за последнее время, наверняка найдут какую-нибудь крупную имущественную продажу. Плюс очная ставка с Анной – и дело в шляпе.

Все-таки я решил съездить к Спешневой домой, посмотреть ей в глаза, спросить, не стыдно ли было рушить жизнь подруги. Однако Нины дома не оказалось. Я подумал, вдруг она снова ошивается у порога Красникова. Только я собрался ехать туда, как вдруг увидел Нину – та брела к подъезду. Так медленно, словно улитка, нога за ногу.

Я терпеливо ждал, пока она подойдет. Наконец Нина приблизилась ко мне, и я удивился произошедшей с ней метаморфозе. Она была совершенно трезвой, бледное и опухшее лицо почти без косметики. Не замечая меня, Нина прошла мимо и остановилась у двери подъезда, скрючившись и прикрыв ладонью рот. Так она стояла с минуту или чуть больше. Затем выпрямилась и глубоко вздохнула. Ничего не понимая, я подошел к ней поближе.

– Здравствуй, Нина.

Она равнодушно взглянула на меня и вяло произнесла:

– Здравствуйте.

Я не поверил ушам – она называла меня на «вы». А, впрочем, ну да, она же была трезва.

– Как дела с Сергеем? – спросил я ее, чтобы как-то начать разговор.

Вместо ответа она как-то странно поморщилась и снова прикрыла рукой рот.

– В чем дело? Тебе нехорошо?