Генетика любви

Профессор Касс нажал несколько кнопок с картинками блюд и вскинул бровь, подразумевая, что Орианн тоже может выбрать всё, что пожелает. Но цваргиня всё это время смотрела на воду. Почувствовав взгляд и даже не оглянувшись на мужчину, она тихо попросила:

— Мне всё то же самое закажите, пожалуйста.

Касс послушно нажал ещё несколько кнопок и приготовился произнести заготовленную речь, но Орианн его решительно опередила:

— Себастьян, а не могли бы вы немного рассказать об эльтонийках?

Цварг озадаченно потёр подбородок.

— А что бы вы хотели о них услышать? Признаться, я на Эльтоне бывал всего пару раз в краткосрочных поездках.

— Ничего сверхъестественного. Мне интересно ваше мнение о расе.

— О, хм-м-м…

***

Орианн Мэрриш

Я прикусила губу и бросила украдкой взгляд на фантастически красивый профиль мужчины. Держать себя в руках и постоянно контролировать то, о чём думаешь, в присутствии цварга, да ещё и с такими развитыми рогами-резонаторами сложно, именно поэтому я старалась не смотреть на Себастьяна и мысленно до поры до времени запирать под замок тот вопрос, который собиралась озвучить. Вид мощного водопада и мелодичная музыка, создаваемая самой природой, на некоторое время выбили из колеи. Это свидание смело можно было отнести к самым необычным и потрясающим за всю мою жизнь, но нельзя было забывать о собственной цели.

— О, хм-м-м…

Себастьян ослепительно улыбнулся, от чего сердце пропустило удар, и я поскорее отвернулась к воде.

— Эльтонийки — исключительная раса. Не помню, упоминал я или нет, но их гены считаются доминантными по отношению к цваргам. От союза эльтонийки-женщины и цварга-мужчины всегда рождаются очаровательные малышки с золотой кожей, розовыми волосами и хвостиком-кисточкой. Я не занимался исследованием эльтониек подробно, но они уникальны в том плане, что это единственная «женская» раса. Их организмы устроены так, чтобы подавлять мужские половые хромосомы при зачатии, и при этом они очень фертильны, что разумно с точки зрения природы: ведь если эльтонийка случайно встречает мужчину, то она должна легко забеременеть. Конечно, в любом правиле есть исключения и порой у эльтониек рождаются девочки, больше похожие на отцов. Совсем редки случаи с мальчиками, думаю, не больше половины процента.

— Я не совсем это имела в виду…

— А что же? — Вопрос прозвучал так искренне, что я невольно вновь посмотрела в синие глаза-океаны Себастьяна, чтобы удостовериться, что он не издевается надо мной. Нет, не издевался.

— Как вы относитесь к эльтонийкам… как мужчина?

— А! — Себастьян вновь выглядел озадаченным.

В этот момент к нам подлетел поднос на воздушной подушке с заказом. Переставляя тарелки и чашки на стол, Касс задумчиво произнёс:

 — Да хорошо, в целом, отношусь. Мой дядя состоит в гражданском браке с чистокровной эльтонийкой. Филиция наотрез отказывается выходить за него замуж…

«Вселенная, хоть у кого-то есть мозги!»

— …и всячески делает вид, что Софос для неё не более чем временное увлечение, однако у них уже две дочери. Полагаю, все эти сложности — отголоски менталитета Эльтона. Всё-таки женская раса с ярко выраженным матриархатом и отношением к мужчинам как к производителям.

Себастьян разлил ягодный чай по чашкам, отставил чайник на крошечную подставку со свечой и вежливо уточнил:

— А что? Почему вас вдруг эльтонийки заинтересовали?

Я сглотнула… Морис долгие годы внушал, что эльтонийская кровь — это грязь, но если Себастьян говорит честно, то правда не должна его оттолкнуть.

— Вы знаете, я родилась на Эльтоне.

— Что?

Цварг уставился на меня, но на лице не было ни грамма омерзения или отвращения, только искреннее любопытство.

— О! То есть вы попали, получается, в тот невысокий процент, когда у женщины-эльтонийки рождается девочка по расе отца? Как интересно!

Я облегченно перевела дыхание, попробовала чай и с лёгким удивлением отметила, что он из настоящих ягод. Никогда такого не пила.

— Если честно, понятия не имею, насколько я цваргиня. Я родилась на Эльтоне, а после того как Морис сделал предложение и привёз на Цварг, он подправил медицинские документы на основании моей внешности. Тогда, кстати, изменилось и имя — вместо Орианн я стала Ориеллой. Я хотела попросить вас, Себастьян… — Я прикусила губу, думая, как дальше выразить просьбу, и наконец решилась: — Вы не могли бы изучить мою ДНК и сказать, каковы шансы объявить меня хотя бы полуэльтонийкой?

К счастью, Себастьян не стал задавать ненужных вопросов. Со словами «без проблем» он мгновенно подскочил с дивана, похлопал себя по карманам, достал крошечную вытянутую ампулу и приложил к моему пальцу. Не успела я спросить, что это, как красная жидкость потекла внутрь. Я даже укола не почувствовала!

— Вау! — произнесла поражённо.

— Да, новая технология, там встроенная ультратонкая игла и лёгкое обезболивающее. — Себастьян улыбнулся.

Я заворожённо наблюдала, как пробирка набралась кровью. Стоило ей дойти до чёрной чёрточки-отметки, как мужчина ловко убрал ампулу и положил к себе в карман.

— И что теперь? — спросила с надеждой.