Генезис и структура квалитативизма Аристотеля

Рассмотрим теперь несколько подробнее то, что мы назвали органической теорией генезиса Аристотеля, которую он выдвинул в трактате «О возникновении и уничтожении» вместо подвергнутых им критике «механистических» концепций[30] досократиков и математической теории Платона. Прежде всего теория генезиса строится Аристотелем в определенных понятийных рамках, образованных его системой категорий. Теория категорий применяется здесь для классификации видов движения, для анализа их соотношения с генезисом, для разработки понятия абсолютного, или простого, генезиса (GC, I, 3, 317b 5–11) и в других случаях.

Важную роль в построении теории генезиса играют также такие универсальные оперативные понятия аристотелевской философии, как понятия материи и формы, дейтвительности и возможности. В наиболее затруднительных случаях Аристотель прибегает к понятию возможного бытия, к понятию возможности вообще. Так, немалую трудность представляет проблема абсолютного генезиса, т. е. генезиса самих сущностей. Трудность эта обусловлена тем, что в сфере сущностей, как уже было замечено, нет противоположностей. Убыль, рост, качественное изменение легко и естественно укладываются в схему противоположностей, так как носитель этих изменений задан в противоположных определениях (большое – малое, белое – черное, здоровое – больное и т. д.). Введение понятия возможного бытия интегрирует генезис в общую схему его понимания – схему противоположностей. Аристотель говорит: «Возникновение происходит из не-сущего вообще (έκ μή ὄντος ἁπλῶς), но, с другой стороны, оно всегда происходит из бытия. Действительно, это есть бытие в возможности, являющееся в действительности небытием, оно необходимым образом предшествует и его называют сразу и бытием и небытием» (GC, I, 3, 317b 15–17). Понятие материи (вместе с формой) служит Аристотелю для проведения различия между генезисом и качественным изменением: при наличии только одной материи такое различие трудно провести. Введение же различных материй для разных элементов позволяет рассматривать взаимные трансформации элементов как их генезис (возникновение сразу целой вещи, всего комплекса со специфической материей и формой).

Категория материи служит также для различения абсолютного генезиса, или генезиса вообще (γένεσις άπλῶς), от определенного генезиса (γένεσις τίς) (GC, I, 3, 318b 14–18)[31]. Категории и универсальные понятия служат Аристотелю для упорядочения поля высказываний о генезисе в физическом мире. Многие различия, ясно фиксируемые Аристотелем благодаря этому логическому аппарату, ранее «спутывались», так, например, качественное изменение не было четко отделено от генезиса. Мы можем сказать, что на смену «механистическим» концепциям натурфилософов Аристотель выдвигает логико-грамматический категориальный подход, опирающийся на определенные метафизические и онтологические основания. Таким образом, органическая концепция генезиса у Аристотеля не остается чисто физической конструкцией, а становится метафизической концепцией, хотя, конечно, и служащей для объяснения явлений физического мира.

Важнейшими содержательными моментами этой концепции выступают понятие носителя или субстрата изменения (и генезиса) и схема противоположностей, разработанные в первой книге «Физики». Эти содержательные моменты связывают выдвинутую Аристотелем органическую концепцию генезиса с особым статусом качеств. Действительно, понятие субстрата необходимым образом вводит представление о качествах, присущих субстрату. Здесь действует трактовка качества в плане теории категорий. С другой стороны, качества легко и «естественно» описываются схемой противоположностей. Элементарные качества, отбираемые Аристотелем для конструкции элементов, являются, как он говорит, «противоположностями осязания».

Рассмотрим особую роль и статус качеств в концепции генезиса более подробно. Прежде всего сравним статус качеств у Платона и Аристотеля. Платон в «Тимее» (61d–62d) рассматривает качества в их субъективной проекции, т. е. как определенные ощущения, вызываемые действием тел на органы восприятия: «Ощущение от огня – пронзительное», – говорит Платон (Тимей, 61е). Он стремится объяснить пронзительность (качество огня) как ощущение, возникающее в результате действия «режущих граней и колющих углов» треугольников, присущих огню. Выше Платон говорит, что вещам, о которых речь идет в «Тимее», нужно приписать «одно свойство – постоянно быть ощущаемыми» (там же, 61с). Поэтому весь его вывод качеств оказывается объяснением ощущений на основе геометрической теории вещества. Качества – это не объективные характеристики тел, внутренне присущие самой природе элементов и вещей, а субъективные состояния или впечатления, производимые ими. По верному замечанию Сольмсена, «в «Тимее» холодное и теплое, подобно сладкому и горькому и многим другим качествам, не производят состояния, а сами являются состояниями, возбуждениями и ощущениями или, по крайней мере, их именами» [124, с. 360].