Гений

— Какая трагедия, — отвечаю я.

Бакстер упомянул Тесс, и я оглядываю комнату.

— Если ищешь Тесс, то ее здесь нет. Она с остальными медиками. — Каэдэ показывает на дальнюю часть комнаты с несколькими дверями в стене. — Возможно, в операционной — смотрит, как кому-нибудь зашивают рану. Она быстро учится, твоя Тесс.

Каэдэ ведет меня меж столов и людей, потом останавливается перед картой мира.

— Ты наверняка ничего подобного не видел.

— Нет, не видел.

Я разглядываю массивы суши, и мысль о том, что за границами Республики функционирует так много социумов, не дает мне покоя. В начальной школе нам внушили, что те государства, которые не контролирует Республика, деградируют и доживают последние дни. Неужели все эти страны доживают последние дни? Или же они нормально функционируют, даже, может, процветают?

— Для чего вам карты мира?

— Наше движение распространило такие повсюду, где правительства угнетают свой народ, — отвечает Каэдэ, скрестив на груди руки. — У нас вроде как повышается боевой дух, когда мы видим их на стенах.

Она замечает, что я, сосредоточенно нахмурив брови, разглядываю карту, и быстро проводит рукой по Северной Америке:

— Вот здесь Республика, мы все ее знаем и любим. А здесь — Колонии.

Каэдэ показывает на меньшую, более изрезанную часть суши к востоку от Республики. Я разглядываю красные кружочки в Колониях, обозначающие города: Нью-Йорк, Питсбург, Сент-Луис, Нэшвилл. Сияют ли они так, как говорил отец?

Каэдэ проводит рукой с севера на юг:

— Канада и Мексика строго соблюдают демилитаризованную зону между ними, Республикой и Колониями. В Мексике тоже немало Патриотов. А здесь у нас то, что прежде называлось Южной Америкой. Когда-то она тоже была громадным континентом. Теперь остались Бразилия, — она показывает на большой треугольный остров далеко к югу от Республики, — Чили и Аргентина.

Каэдэ весело поясняет, какими континенты были прежде и какими стали теперь. Норвегия, Франция, Испания, Германия и Британские острова раньше принадлежали к большой области, называвшейся Европой. Остальные европейцы, говорит она, бежали в Африку. В Монголии и России, вопреки заверениям учебников, народы не вымерли. Австралия прежде была единым континентом. Кроме того, существуют сверхдержавы. Китай громаден, плавучие метрополии построены исключительно на воде, и небеса над ними постоянно черны.

— Хай Чень, — добавляет Каэдэ, — Морские города.

Я узнаю, что Африка не всегда была процветающим, технологически развитым континентом, она постепенно строила университеты, небоскребы и принимала беженцев со всего мира. А Антарктика, хотите верьте, хотите нет, была когда-то необитаема и полностью покрыта льдом. Теперь же, как в Китае и Африке, там построены технологические столицы мира, а континент привлекает немалое число туристов.

— У Республики и Колоний, по сравнению с ними, высокие технологии в зачаточном состоянии, — сообщает Каэдэ. — Я хочу когда-нибудь посетить Антарктику. Там, говорят, шик-блеск.

Она рассказывает, что когда-то Соединенные Штаты были сверхдержавой.

— А потом началась война, и все лучшие мыслители в буквальном смысле стали искать места повыше. Ты знаешь, что нас затопило из-за Антарктики? Дела и без того шли неважно, а тут еще и солнце взбесилось и растопило весь лед на Южном полюсе. Потоп был такой, что нам с тобой и не представить. Миллионы погибли от перепада температуры. Вот, наверное, было зрелище! Солнце в конечном счете вернулось к норме, но климат — нет. Пресная вода смешалась с соленой, и все в мире изменилось.

— Республика ни о чем таком не сообщает.

— Да брось ты, — закатывает глаза Каэдэ. — Это же Республика. Зачем им сообщать? — Она показывает на маленький монитор в углу, транслирующий новостные заголовки. — Хочешь посмотреть, как выглядит Республика со стороны? Пожалуйста.

Я обращаю внимание на заголовки и тут понимаю: диктор говорит на незнакомом языке.

— Антарктический, — поясняет Каэдэ, когда я кидаю на нее вопросительный взгляд. — Мы принимаем один из их каналов. Ты читай заголовки.

На экране континент с высоты птичьего полета, на него наложен текст: АМЕРИКАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА. За кадром женский голос, а в нижней части экрана бегущая строка, переведенный текст: «…найти новые способы коммуникации с крайне милитаризованным бандитским государством, в особенности теперь, когда передача власти новому Президенту Республики завершена. Африканский Президент Нтомби Оконджо сегодня предложил Объединенным нациям приостановить гуманитарную помощь Республике, пока не появится достаточно свидетельств подготовки мирного договора между изоляционистами и их восточным соседом…»

Изоляционисты. Милитаризованные. Бандитское. Я смотрю на эти слова. Я представлял себе Республику как совершенный образец силы, безжалостную, неудержимую военную машину. Каэдэ усмехается, видя выражение моего лица.