Гении неба

— А 18 — 414 — 68, это тоже «мы»? — и небрежно присела, закинув ногу на ногу. При этом ее мини-юбка задралась до полного не могу, я подавился кофе, а Валькирия закашлялась, чтобы как-то отреагировать на такой вопрос.

— Поглядим, — буркнул, наконец прокашлявшись, я, — И еще одно: или носи белье, или удлини свой набедренный поясок, или же носи шорты. Созерцание твоей промежности не добавляет энтузиазма. Ты же не ходила так у себя дома?

— Дома я почти всегда ходила голой, — возразила девочка, — Это удобно. А здесь — кого мне стесняться? Моих приятелей уже нет, как и Мани, Валькирия — машина, и ей безразлично, кто тут еще остался? А, ты боишься, что меня могут изнасиловать твои мечи?

Она фыркнула. Я нахмурился, покачал головой:

— Мне кажется, что ты забыла про меня.

— Хорошо, так уж и быть, — вздохнула девочка, — Но твои обычаи такие дурацкие.

— Однако я так воспитан, — с нажимом в голосе сказал я, — Изволь со мной считаться.

Она что-то буркнула себе под нос и направилась к синтезатору, бросив через плечо:

— Но что я буду купаться в этих дурацких тряпках — на такое ты не расчитывай!

Я не стал отвечать на выпад, а просто ушел в буксируемый корпус, думая, что если события будут продолжать развиваться в том же направлении, то я точно отдам второй юниверскаф этой ненормальной, чтобы только не натыкаться взглядом на ее половые органы, как две капли воды похожие на родные и близкие, изученные в детстве у домовых подружек на пару с соседом по лестничной клетке. Словом, вполне земные, разве что чересчур развитые по сравнению с ее земными ровесницами.

— Однажды с голодухи я могу купиться, — мрачно подытожил я свои размышления и помотал головой, — Ну уж нет! За Мани совесть чуть не разрушила, а за это дите точно угробит.

Я заказал сервис — комплекс и занялся базисом операционного блока, вздохнув:

— Ну авось кандидатка Отшельника окажется взрослей и пригодней для секса. Сам он не промах, эх, какая же у него была наложница за номером шестнадцать, значит должен понимать в нуждах одинокого галаксмена.

Я залез в недра комбайна, производя сложные действия, необходимые для настройки основания операционного блока, а перед глазами маячило тело Юри.

— Хм, это ежели у нее сейчас такая розочка, то что ж у взрослых коршианок?! — пробормотал я, чувствуя свою ужасающую несостоятельность. Поймал себя на греховном и снова потряс головой. В детстве я прочел книгу «Возмутитель спокойствия», про Ходжу Насредина, так там был момент, когда он делал деньги: лечил от горба горбуна-ростовщика. Условием было то, чтобы никто из многочисленной собравшейся поглазеть родни не станет думать про гадкую, безнравственную, бесстыдную обезьяну. Включая больного. Конечно, горб остался на месте, поскольку про макаку думали все. Особенно больной — чем больше хотел не думать, тем непотребнее вела себя воображаемая обезьяна. Вот и я оказался в похожем положении.

Все же Ходжа Насреддин неожиданно помог — я расхохотался и углубился в работу, и когда пресловутая «обезьяна» явилась в гости, заключив свои прелести в целомудренные бермуды аж по колено, я только покосился на нее мутным, отсутствующим взглядом работяги по жизни:

— Че, соскучилась?

— Идем хавать, — изрекла зеленая девица, — Уже накрыто, тебя ждем.

— Сейчас, — кивнул я, ныряя во внутренности комплекса, — Две минутки, а то попутаю все к е… Ой! — я педагогично поправился, — К чертовой маме, Щас-щас.

Юри терпеливо подождала. На подключение последних двенадцати проток, зажатых по три между пальцами левой руки, ушло минут пять. Когда я вылез, она улыбнулась мне. Я выпрямился, окинул ласковым взглядом неказистую конструкцию:

— Идем. Теперь она может путешествовать через Заверть.

— Ну да, — девочка с сомнением оглядела змеящиеся протоки, болтающиеся на честном слове горошинки и кристаллики псионовых модулей. Покачала головой, — Да ведь оно развалится от первого же пинка!

— Я говорил не про пинки, — улыбнулся я, — Я про Заверть.

Юри несогласно промолчала, и мы оказались в Валькирии.

— Чего тянете? — проскрипела капсула, — Я уже дважды подогревала! То как дикие носитесь: «Жрать давай», то за стол не загонишь! А сейчас нажретесь и небось сразу: «Поехали в Заверть», и там Валькирия убирай блевотину! Вместо того, чтобы заниматься перегрузками.

Под такие речи мы запустили зубы в весьма умеренное угощение. Правда, качество его по прежнему оставалось выше небес, где мы и находились. В визоре переливалась полупрозрачная клякса, она стала уже привычной частью пейзажа. Заверть ждала нас, но мы не удержались от соблазна хоть немного заполнить неприятно пустые желудки. Валькирия угостила умеренно экзотическим тхерранским блюдом, полужидким, средним между густым супом и жидкой кашей, где плавали разноцветные кусочки овощей и рыбы, и я все старался понять вкус, пока не прикончил все это. Юри расправилась со своим порционом быстрее меня, и когда я взял свой неизменный кофе в руку, она уже отпила половину большого стакана бесцветного, слабо искрящегося напитка. Я удовлетворенно откинулся и томно вздохнул: