Гении неба

Я пожал плечами и позвал. Они, конечно, не отказались помочь (я бы жутко удивился, если б они заартачились) поработать над программами для новой личности. Две полосы металла медленно вращались над комбайном, напомнив виденный в детстве древний радиолокатор. Валькирия тоже занялась программированием — она послужила еще и «донором» программ, в свое время вложенных в нее мной. Теперь она корректировала макрокод, устраняя старые ошибки, допущенные мной во время ее создания. Глядя на хронометр, я обнаружил, что мы с Юри проработали почти десять часов кряду, и что онемелая голова, отваливающиеся руки и слабость объясняется очень просто — усталостью.

— Вот видишь, — наставительно буркнула Юри, — Мы взаправду СИЛЬНО УСТАЛИ. Нам необходимо ПОСПАТЬ. Один бритый англичанин… Ложись, чудак, неприятности ждут, — пробормотала еще что-то, я уже не разобрал смысла, и заснула. Я тоже.

Мне снился Даниил Хармс, с выражением читающий какую-то оригинальную до полной бессмысленности вещь. За ним, в проеме театральной сцены я увидел маски и вычурные одеяния актеров японского театра Кабуки, которые, верно, иллюстрировали действием то, что читал Хармс…

Разбудили меня тупая головная боль и пустота под мышкой. Следом в мозг вторглись хохот девочки, наложенный на невообразимое смешение мыслеголосов Мечей Власти с металлическим речитативом Валькирии: вокруг остывающего операционного блока шел Великий Лай. Кажется, он заканчивался, так как сознание выцепило в какафонии звуков и мыслеречи скрежет речевого процессора Валькирии:

— Воистину, компромисс — это когда все недовольны!

На мой лоб опустилась горячая ладошка Юри. Поскольку у нее нормальная температура тела колеблется между тридцатью восемью и тридцатью девятью градусов по Цельсию, Юри всегда ощущалась своим теплом, как маленькая грелка. Головная боль поутихла, я решился открыть глаза. И застонал.

Театр абсурда продолжился наяву: девочка нацепила на себя нечто из исторического музея. Или из фильмов про одноглазого адмирала Нельсона. Словом, она облекла свои тщедушные телеса в шитый золотом мундир черной парчи с обшлагами, отворотами и разными прочими финтифлюшками. На боку болтался художественной работы декоративный кортик длиной с полметра. Для полного эффекта недоставало лишь треуголки да повязки на глаз. Пиратен-герла. То есть спейс-пиратен-герл. Голливуд, одним словом.

— Ну и подумаешь! — надулась Юри, читая мои эмоции, — Главное, что мне нравится!

Беда с этими телепатами, подумал я, и вспомнил, что на параде теней дракона Тари я видел Юри именно в этом костюме. Я обреченно вздохнул, сел, беря чашечку кофе, поданную Валькирией.

— Это… Юри, носи на здоровье, однако кортики были покороче. Раза в три.

Разумы мечей остановили свое сердитое бормотание на полуслове, я попросил чего-нибудь загрызть на завтрак, и оказался в Валькирии за уже накрытым столом. Краем глаза я увидел, как мне под руку торопливой мышкой шмыгнула вилка. Подкрепление Аситы все еще пребывало в зеленом свечении парализующего поля. Размораживать новенькую и заниматься ей пока не хотелось — вдруг это еще один диктатор на мою несчастную голову?

За столом возникла Юри и тотчас принялась за пищу. На мои мысли она указывала на постоянно набитый рот. Девочка ела, как будто голодала несколько дней. Валькирия пребывала в тяжком раздумьи, она все еще не подобрала имя кораблю. До меня донеслось ее бормотание:

— Нет, все это затаскано до дыр… Нужно что-то свеженькое, оригинальное. Апполлодор. Нет. Альфред? Нет. Адольф? Ну уж нет. Иосиф… Нет! Автоном? Калликт? Криптофор?! А неплохое имя — Крипто-фор, несущий тайну. Хмм… Может быть, Лаврентием назвать?

— Назови его Абрамом или Моисеем, — проворчал я, — Чего тебя тянет на древнетерранские имена?

— Твой сарказм неуместен, — отозвалась капсула, — Имя, оно, можно сказать, судьбу определяет. Это дело серьезное.

— Главное, чтобы он не мочился лишний раз к стене, — щегольнул я познаниями в Библии, — Чтобы был мужиком что надо. Настоящим драйвером, хватом, рисковым чертиллой.

— Как? — быстро переспросила Валькирия. Я пожал плечами:

— Лихим наездником, короче говоря. Драйвером.

Валькирия надолго замолчала. Я уже заканчивал завтрак традиционной чашечкой кофе под сигарету, когда она наконец изрекла:

— Быть по сему: нарекаем новый корабль именем Драйвер, отныне и навсегда. Юри, тебе нравится?

— Хмм… На древних языках это будет «Небесный судьбоносец», — припомнила Юри. Оживилась, кивнула, — Да, очень нравится! Дррай-верр. Драйвер… Хмм!

— А не рано ли вы взялись за это? — поинтересовался я, — Может быть, хозяин переименует?

— Нет, не переименует. Твои попытки оставить капсулу своему дружку стали просто бестактными, — отрезала Юри, — Поищите ему другой аппарат, поскольку этот уже мой, и отдавать его я совершенно не намерена!!!

Все в этом яйце юниверскафа решалось кем угодно, кроме меня. Я медленно вдохнул, гоня прочь раздражение:

— Хотел бы я знать, что ты с ним собираешься делать, Юри?