Гении неба

— Я не затягиваю. Я уже охватила четырнадцать лет моей жизни. Словом, вот так я жила, уже почти перейдя в разряд старых дев, все сильнее толкаемая уже не только матерью, а всей родней к замужеству, потому что потом «будет поздно», пока однажды в двери нашего дома не постучал какой-то чиновник. Он сказал, что обнаружены неясности в документах, так что мне надлежит прибыть в канцелярию для уточнения. Но вместо этого меня тут же вывели из канцелярии и в крытом экипаже, запряженном парой хону, доставили во дворец. Это было на другой же день после объявления о болезни Тринадцатой Императрицы, моей истинной матери. Врачи тогда сошлись на том, что жить ей остается несколько часов, в лучшем случае — несколько дней, и доверенные чиновники из Тайной Канцелярии взялись за свое дело. Меня заперли в роскошной комнате со служанкой, которая отличалась крайней неразговорчивостью. То есть сначала я вообще подумала, что она немая, поскольку на все недоуменные и взволнованные вопросы она отвечала только гортанным звуком и покачиванием головой. Позже, услышав от нее слова, более похожие на команды военного офицера, я убедилась, что она просто очень молчалива и экономит слова, как скупой — медяки. После тщательного обследования врачами, во время которого я чуть не умерла от стыда и страха, служанка исчезла, оставив меня в запертой комнате в полном одиночестве. Я получила передышку, и даже отважилась открыть дверь на балкон, словно занавесью, скрытый от любопытных взглядов вьющейся зеленью. Я даже подумала о бегстве по толстым, как веревки, стеблям, когда служанка появилась снова. Она принесла обед. Я поела и прилегла, чувствуя странную сонливость. И заснула. Когда я открыла глаза, было уже утро, и в двери снова входили врачи. Они обращались со мной, как с животным, еще хуже, чем в первый раз. Наконец, самый авторитетный медик подвел черту: «Она безнадежна!», остальные закивали, все вышли, уже не обращая на меня никакого внимания. Я привела в порядок свою одежду и стала ждать своей судьбы. В тот день меня не покормили, и никто до самого позднего вечера не пришел в мою роскошную тюрьму. Я читала при зажженном старухой светильнике, понимая, что происходит что-то странное, но в моих книгах никогда не описывались такие вещи. Потом, наверное я уснула за книгой, меня разбудил Ее голос… — Мани умолкла, поднеся руку к горлу, печально сказала:

— Как медленно тянется эта грязная, нудная история. Буду краткой.

— Ты прекрасно рассказываешь, — покачал головой я, — Я словно бы вижу все это, и начинаю кое-что понимать. Я знаю, иногда прошлое ворошить тяжело, но ради нашего взаимопонимания…

— Ради этого я готова на гораздо большее, — кивнула Мани, глотнула чая и продолжила, — Выпить бы.

Это простонародное желание словно бы сказала Та, Что Внутри. Им обоим приходилось несладко, эмоциональный накал начал достигать критических значений, а анамнезия еще не начала действовать. А прячущейся в Мани личности стало жарковато. Конфликт поведения Мани и того, которое свойственно профессионалке, разгорался. Я решил подкинуть щепочку в разгорающийся огонь:

— Может, потом? Я вижу, как тебе тяжело.

Бесхитростная Мани готова была согласиться. Профи сходу отклонила такую идею, ей надо было нарабатывать мое доверие:

— Нет… Знаешь, уж лучше я один раз помучаюсь и расскажу все до конца. Если, конечно, ты не очень устал. Но осталось немного. Меня, настоящую наследницу, забраковал тот, кто был ведущим специалистом по деторождению.

Я молчал. Мани заглянула в мои глаза и призналась:

— Эн Ди, я бесплодна, как камень.

Я молча покачал головой. Мани не могла быть настолько зациклена на бесплодии. Маска приоткрывала все больше и больше настоящее лицо моей спутницы. Видно, бесплодие проявлялось не в первом уже воплощении, и идея наследника (или наследницы) стала болезненной. Я сочувственно кивнул:

— Да, это, наверно, болезненно. Я понимаю. Ну, у нас есть медицина Валькирии, она такое может! Ведь у тебя вполне здоровый организм, думаю, что вмешательство будет минимальным.

Та, Которая Внутри явно не согласилась, хотела возразить, но запоздало поняла, что раскрывается и огромным усилием воли вернулась в роль:

— Я буду счастлива даже если ничего не получится. Я с тобой, чего мне желать еще? Ты мой муж, отец и сын. Ты мой мир. Я продолжу, если ты не устал?

— Продолжай, — я неопределенно поболтал рукой. Мани явно тянула время.