Гении неба

— Я так и понял, — сказал он, когда я высказал все это Тари, — однако помни про критическую массу информации. Не сосредотачивай чипы — носители в одном месте, кроме того, не забывай старых методов и ищи новые. Храни свою инфо по разному, больше гарантия того, что что-то уцелеет при неприятностях. А они рано или поздно произойдут. И вообще, не забивай себя барахлом, дружище. Во всех смыслах.

— Постараюсь. Меня больше интересует другое, Тари, — признался я, — Чересчур многое в ее истории шито белыми нитками. Нюхом чую, что ее КИНУЛИ В ИГРУ. Но, с другой стороны, если она действительно императрица…

— …в чем можешь не сомневаться, — вставил дракон, — То?

— Тогда вообще чертовщина получается! Допустим, ее изгнали. Тогда зачем требовать ее выдачи?

— Да хоть бы и для образцовой казни, почему нет? — резонно вставил дракон, — ты вот чего. Почему бы не взять и не спросить у нее самой?

— Да ты с ума свихнулся среди своих камней и песков. Где ж такое видано?

— По крайней мере это нешаблонно. Вряд ли она расскажет тебе все, но хоть часть вопросов прояснится — уточняю, не обязательно так как оно было, но так, как она бы того хотела, или хотела нам показать. Словом, если мы будем располагать ее версией, это будет уже шаг вперед по сравнению с полной неизвестностью, — хмыкнул дракон.

Восторга его свежая как сотворение мира идея у меня не вызвала, но ожидать от драконоприятеля глупого совета я не мог. Просто я не просчитал количество логических ходов мысли дракона. Я снова почувствовал себя глупцом, который не дорубает до элементального, но с драконом, который был старше моего на несколько десятков тысячелетий, я особых комплексов по поводу моей глупости не испытывал. Вот если б меня так же обставлял, скажем, Дэв, да притом всегда и с завидной форой, тогда — да…

— Только не дави ты на нее. Пожалей ты эту бабу несчастную, сам еще не раз можешь оказаться в ее шкуре, дело-то наше такое… — подчеркнул дракон, — Непредсказуемое дело.

— Темнишь, приятель, — ощерился я, — Намеки дурнопахнущие.

— Причем тут намеки?! — вызверился в ответ дракон, — Попал в говно, дак не чирикай, а обтекай. А ты попал в огроменную сраную кучу, и без помощи можешь в ней так и остаться. Я и так по дружбе нашей старинной полномочия все превзошел несказанно, и вот она вся его благодарность! Правильно о тебе твой корабль говорит!

— Эй, не пугай меня, с меня довольно Валькирии в качестве совести как непрерывно действующего пугала.

— Так я про Мани — пожалей ее, — дракон явно сочувствовал пресловутой «Несчастной Бабе», как он изволил классифицировать Мани. А я вдруг остро вспомнил Москву и свою бабушку, и разговор с ней под широко известный в узких кругах кофе: «— Понимаешь, резидент, главная подлость в том, что мы все друг друга знаем. Не столь уж велик мир разведок». — говорила когда-то, вечность назад, она мне.

— Так ты ее знаешь?! — вырвалось у меня. Дракон невнятно пробормотал:

— Ну не то, чтобы знаком, но кое-что, кое-где… — Оборвал себя:

— В общем, я тебе сказал: пожалей ее, посочувствуй ей, но только деликатно, с пониманием — тогда можешь не опасаться. Все мы люди, все мы человеки.

— Чего-чего?!

— Это шутка!!!

— Понял.

— Прекрасно. Вообще, никого не следует озлоблять без Крайней Необходимости. Мягкостью можно сделать куда больше.

— Я понимаю, — нетерпеливо перебил я его неторопливые периоды. Дракон вздохнул:

— Прекрасно, тогда дальше. О частностях. Сейчас попробуешь разговорить ее, если я открою глаза — ты перегибаешь палку, сбавляй напор. Если я захочу пообщаться с дамой без тебя, то я передвину голову к ней. Тогда можешь идти в свой аппарат. Ясно?

— Куда уж яснее, — хмуро рыкнул я, присасываясь к чаше с вином.

— Расслабься и будь естественен. Чему только вас в ваших академиях учат?!

— Нам академиев кончать ни к чему! — Я в два глотка допил вино, в три затяжки убил сигарету, приводя свою душу в рекомендованное состояние. Затем кликнул супругу. На облюбованном для захоронения окурка месте возникла «несчастная баба».

Первым делом она поклонилась дракону, затем мне, в лучших тхерранских традициях, затем, не поднимая взгляд выше моей обуви, прошептала:

— Вы призвали меня. Наверное, вы уже закончили свои дела и я теперь должна развлечь вас беседой?

— Мани, послушай, — Я обнял ее, почувствовав, как она вздрогнула от неожиданно нежного прикосновения, — Ты сердишься на меня?

— За что я могу на вас сердиться? — она, наверно от неожиданности, вдруг начала обращаться ко мне на «Вы». Я смешался:

— Ну… Не знаю. Я тут рассказывал, как у нас все это получилось, — я неопределенно поболтал рукой в воздухе, предоставляя Мани самой догадываться, что я подразумеваю, — Ну и в пересказе мое обращение с тобой вышло невеселым. При нем говорю тебе, что был неблагодарным, жестким, подозрительным и прошу за это прощения.