Гении неба

— На улице получишь. Тари ждет. Сигаретами можешь травиться там же, и так всю меня прокоптил.

— Тари, ничтожный червяк, это ты меня домогаешься? Что стряслось? — спросил я уже в рабочем режиме, натягивая свои любимые шорты.

— Вылезай, — односложно буркнул дракон, — Время идет.

— Время?! Чертовски относительная вещь! К чему ты помянул эту константу нашего с тобой бытия? Неужто у машинки пустился секундомер? — закончил я уже на улице, то есть возле вчерашнего булыжника, политого темными пятнами кофе и посыпанного табачным пеплом.

— Хватит трепа! — рявкнул дракон, — Где твоя супруга?

— Я здесь, — опасливо сообщила появившаяся рядом со мной Мани и взялась по-детски за мою руку, — Кто про меня спрашивает?

— Я, — началось среднее, баллов на пять или шесть по шкале Рихтера, пескотрясение, — Дракон Тари, владелец этого мира.

Из развороченного песка вылез весь дракон, повернул в нашу сторону голову:

— Вопрос. Как положено встречать Ее Вечность Наследную Принцессу из рода Ра, Четырнадцатую Владетельницу Империи Ра?!

— Ответ, — продолжил дракон, не давая нам ни секунды, — А во всем параде положено встречать, с маршем и почетным караулом. Увы, ввиду малочисленности населения этой планеты фронт почетного караула можно ограничить мной, зато теперь вы можете небрежно ронять что были-де миры, где вас встречало все до единой живой особи население, — безжалостно продолжал дракон, — А теперь — марш!

Небеса громыхнули чем-то до боли знакомым, напоминающим о воинственной самурайской Японии прежних лет и тогдашнем их трескучем марше «Солнце Императора». Мы с Мани синхронно и синфазно зажали руками слуховые проходы, сморщились и стали: она — молить о пощаде ушам; я — громогласно материть холуя местного разлива, и то и другое оказалось совершенно бесполезно, и грохочущие децибелы почестей достались нам в полной мере. Когда оглушительная музыка смолкла, чудовище подождало возвращения из пустыни эха последних бравурных аккордов, кашлянуло и спросило:

— Довольна ли Ваша Вечность помпезностью встречи? Я с нетерпением ждал Вас тридцать две тысячи триста двенадцать лет, три месяца, девятнадцать дней, восемь часов и одиннадцать минут, секунды опускаю.

— Ох, конечно, это очень долго, — прошептала Мани и присела на валун, поскольку ее не держали ноги. Я быстро ухватил вожделенную кружку еще горячего кофе с коньяком и приник к ней, как жаждущий к чистому роднику.

— По части издевательств я с тобой не соревнуюсь, ты все равно сильнейший, — сказал я, увидев в кружке дно, — Пошутили и будет. От твоей парадной встречи чан гудит, как медный гонг.

— Опохмелись, — по свойски рекомендовал негуманоид, — Не пей много поутру, не то придет твой кондратий или циррозий.

Я весьма натурально зарычал:

— Только пропаганды здорового образа жизни мне тут не хватало! Ты, Горби местного разлива!

— Не переходи на личное, — заметил дракон, — Теперь по-серьезному: намечается тет на тет, спроси у супруги, не будет ли она против прогуляться по берегу местного озерца. Если есть желание, можно и поплавать. Вода теплая, заразы и другой гадости тут нет.

— Мани, как тебе идея? — спросил я у нее. Она поклонилась:

— Вы хозяин здесь, многоуважаемый Тари, ваша просьба закон для меня.

— Вот и отлично! — обрадовался дракон, — Валькирия Нимфодоровна, пособи нам в этом!

— Уже, — подала голос капсула и Мани исчезла из поля зрения. Дракон удовлетворенно вздохнул. Странно, но теперь его запах не казался мне отвратительным, как в первый раз. Он был даже приятен, хотя я помнил, что запах не изменился. Значит, изменился я.

— Так, — сказал Тари, — Как бы мне не было приятно ваше общество, завтра утром вы должны улететь отсюда. В самом крайнем случае — завтра вечером. Так что слушайте и запоминайте…

Нудная навигационная космология прервалась на обед, сервированный Валькирией на берегу озерца, где мы с Мани с аппетитом поели. Затем она залегла с очередной книжкой все там же, на облюбованном теплом камне, а я вернулся к дракону и выдержал его свирепый экзамен по пройденному материалу. То есть практически пересказал ему своими словами все, о чем он долдонил мне с утра. Хотя поток информации миновал мой мозг, удобно устроясь в небольших чипах постоянной памяти, вживленных под теменную кость, я все равно вымотался как пес. Мое мировидение снова изменилось, и я не стал бы утверждать, что стал счастливее от перемен и расширения кругозора. К тому же я все больше становился киборгом, количество имплантированных в себя приборов и модулей уже начало причинять некоторые неудобства. Например, от усиленной работы с модулями памяти перегревалась кровь, поднимая температуру тела на градус, а то и два, что никак не способствовало хорошему самочувствию. С другой стороны, я стал верным приверженцем старинного правила «все мое ношу с собой!», только поправил его на «в себе», поскольку карманы так и просятся, чтобы их вывернули и проверили содержимое. И не только карманы.