Генрика

– «Разделяй и властвуй» – прокомментировал Бэнкс.

– Книги читал?! – вскинул брови Джон Шарки, – Но ты правильно понял! Неразумно я поступаю: жгу, шлю на дно хорошие корабли. А у меня один корабль. Только один! Разве лишним будет второй? Эскадра?! Тебе по плечу капитанский мостик! Нам равных не будет, когда заиграем в четыре руки! За это! – налил, и с восторгом выпил Джон Шарки.

Поставил бокал, присмотрелся, заметил:

– Однако, в тебе я восторга не вижу…

– Проявится в деле, – ответил Бэнкс, – а не на словах.

– Давай о деле! Я просил, ты разведал город? Что знаешь о нем?

– Всё. Даже знаю, где библиотека.

– Библиотека? Зачем? Книги горят хорошо, конечно… Но я знаю больше, где, что лежит в этом городе, и как это взять.

– Бывает, достаточно просто вспомнить.

– О, нет, что ты, нет, я свои города не считаю! Даже если и был здесь, не помню. Они все похожи. Их потом, после меня их приходится строить заново… Всё просто Бэнкс: пришел доброволец из этого города и всё рассказал.

– Считаешь, правду он рассказал?

– Знаю: правду! Он пришел сам. А такие не врут, я их знаю. Руками пиратов они выгребают свой город, и получают от нас свою долю. В каждом городе есть гражданин, желающий этот город продать.

– Великой должна быть такая доля?

– Не важно. Он в долю вступил, я купил город. Хорошая сделка, а доли он не получит. Он – там! – показал на дно Шарки, – Потому, что я велел Крэду дать надлежащий расчет. Мы уже не в долгу – человек получил ровно столько, сколько он заслужил. Справедливо, а сделка осталась в силе!

– Крэд проводил его в надлежащее место! – согласился Бэнкс.

– Завтра спалю этот город дотла, за то, что в нем были такие граждане!

Судьба Генрики ставит последнюю точку в судьбе Копли Бэнкса

Привычки думать о будущем, не отнимает возраст. Не могла заснуть в эту ночь Шарлотта. Человек исчезает – жизнь, нет. О тех, кому до небес, в силу возраста, далеко, переживает Шарлотта. О таких, как Генрика.

Начинающим свойственно делать ошибки. Мудрость таких как Шарлотта, не убеждает их. Большой недостаток у слова – его можно оспорить, и молодым это нравится делать. А жизнь не выберет спорщика – она посчитается с истиной, которую лучше Генрики знает Шарлотта…

Очень жаль Генрику… Жизнь катится к краешку поля, к последней меже – катится в бездну, влекомая Копли Бэнксом. Шарлотта, одну за другой, зажгла две свечи. Она хочет спасти бедолажку Генрику…

Вынула к свету и осмотрела заряженный пистолет. Оружие долго молчит, и умеет слушать, но способно в момент отменить все споры, стереть сомнения, поставить последнюю точку.

Судьба Генрики ставит последнюю точку в судьбе Копли Бэнкса. Завтра, защищая себя, свои книги и дом, Шарлотта, выстрелом из пистолета, убьет Копли Бэнкса. Пусть сама будет тут же убита – но, Генрика… Ей надо жить!

Шарлотта на уровень глаз подняла пистолет, протянула к невидимой цели. Грозная тяжесть была послушна. Что ж, такова судьба: Шарлотте и Бэнксу быть жертвами на алтаре судьбы Генрики.

Небеса тебе делают честь!

– Небеса тебе делают честь! – сказал Джон Шарки. – Клянусь, ты не ожидал, но ты именно тот! Я это понял там, когда ты дерзнул отбить мою женщину; оценил, и не стал тебя убивать.

– Стоила б свечка игры… – отозвался Шарки.

– Ты отважный и дерзкий, но есть недостаток – мало вкушал настоящих побед. Ты не познал своего превосходства. Разве что с женщиной, которую я тебе подарил? Это мало! Я дам тебе больше. Дьявол жмет твою руку, Бэнкс!

С плеском, торжественно, встретились и разошлись бокалы Джона Шарки и Копли Бэнкса.

– Дьявол жмет руку? – уточнил Копли Бэнкс. И, не спеша осушив бокал, без размаха, коротким ударом в голову, оглушил капитана.

Время покаяться, вспомнить, и помолиться

Шарки пришел в себя в орудийном трюме. Бэнкс, обрубив канаты, перекатывал пушку. Грохот колес этой адовой колесницы, привел капитана в чувство. Бэнкс устанавливал жерло в упор, в лицо капитана. Распятый канатами, спиной к орудийному портику, Шарки нелепо сидел на полу.

– Это что? – разлепил он губы.

– Это дьявол пожал мою руку, Шарки!

– Ты дьявольски шутишь?

– А я не шучу!

Черным, громадным зрачком, в глаза заглянула пушка. Ужас был в том, что не признает ничьей власти эта холодная, смертоносная тварь. Плевать ей на всех, и на Шарки! Она служит только тому, в чьей руке факел. А в руках капитана Шарки уже не могло быть факела!

– Как и все, ты ошибся сегодня, Шарки! Гроза не исчезла, и не была шуткой морского дьявола. «Лентяй или трус» – ты обидел ее. Она затаилась, послушала нас, и готова сказать свое слово.

– Ошибся, конечно, Бэнкс… и обидел, возможно. Но, развяжи, я буду просить прощения.

– Прощения просит совесть, а ей не мешают веревки.

– Хорошо. Я проиграл. Развяжи, и отдам тебе половину золота. Половину всего состояния, Бэнкс. Это немало!

– Ты забыл, что однажды спалил половину этого города; и мой дом. Тобою убиты моя жена и две маленьких дочки.