Генрика

– О боже! Откуда я знал… Возьми всё! Всё, что есть у меня. Никакая семья не потянет на столько золота! Ничего нет дороже золота! Тем более – столько золота!

– Есть. И недавно я это понял.

– Поэтому я оказался здесь?

– Именно так!

– Мы же пираты, Бэнкс! Мы дьяволу служим, оба.

– Тебе он руки не подал бы, Шарки! Ты любишь смотреть в глаза тех, кого убиваешь. Что ты хотел там увидел? В глазах мальчишки, которому подарил надежду? Кто умирает раньше: он, или его надежда? Ты это рассматривал, Шарки? А в глазах женщины, которую я у тебя отбил? Ты прав, я могу быть равным тебе. Даже могу потеснить тебя на твоем королевском троне. Но справедливость не в этом. Я скромен в амбициях, Джон. Я хочу от тебя не много. Просто хочу, чтобы пушка, так же как ты в глаза жертвам – посмотрела в твои глаза! Посмотрела в глаза, как ты – так же близко. Ну, разве я много хочу, а, Шарки?

Дрожь непослушно вкралась через пятки и охватила всё тело Шарки.

– Тебе же невыгодно убивать меня, Бэнкс…

– Убивать нельзя! Но я не достоин любви, потому что ты жив. А я хочу быть любимым, Джон!

– О-о… – дрожь выжимает холодный пот во лбу Шарки. Пот сливается вниз и печет глаза. – Любимым… – щурится Шарки, – а я? А со мной?

– Мне, – присел на корточки и заглянул в глаза Копли Бэнкс, – мне трудно. Мне надо жить, потому что любим. А не могу, потому что не бьется – хлюпает сердце. В нём камень…

– Камень? – дрожь капитана Шарки замерла в холоде понятой мысли, – То есть, я?!

– Конечно, – Бэнкс взял свечу. Зажег и установил ее в горку пороха.

Теперь всё правильно. В глаза Шарки смотрит пушка, а в казенной части ее, на запальной полке, горит свеча.

Пройдет, может быть, около часа и фитиль догорающей свечки, спадет в горку пороха. Это мгновение Шарки увидит во все глаза. Выстрел! Четыре тяжелых ядра, которые Бэнкс закатил в орудийное жерло, полетят в лицо Джона Шарки.

– Зачем так! – кричал Шарки.

– Всё справедливо, Шарки, взаимно. Ты смотрел в их глаза, пусть теперь поглядит в твои глаза пушка. Есть время покаяться, вспомнить всех, и помолиться…

В тяжелых, канатных путах, прогнулось, забилось в истерике тело. Не в силах выкрикнуть имя, взвыл, понимая, что все уже кончено, Шарки.

Бэнкс поднял капитанскую шляпу, скомкал и, не отряхнув, сунул в рот капитана.

– Ты все сказал в этом мире, Джон! – отвернулся, и ушел Копли Бэнкс.

***

Гроза, затаенная в небе вчерашнего дня, прогремела утром, из трюма пиратского корабля. Нагнала, и взметнула на гребень волны шлюпку Бэнкса. Прокатилась в город, шурша освежающим ветром в окна домов.

В небо, на смену Авроре, всходило солнце. Кровавые руки пирата Шарки, покинули мир. Не знает еще о спасении город; начинается новый, совсем другой день – без дьявола на горизонте.

Ты победила, Генрика!

Человеком, который вернул себе право на счастье, переступал порог своего жилища, Бэнкс.

– Я знала, что ты вернешься, Бэнкс. В тысячах мыслей жила одной – вернешься! Ты здесь. Значит, уже навсегда?

– Да. Генрика! Навсегда!

После яркого солнца, в доме взгляд потерял остроту на какое-то время. Бэнкс подбирал хорошие, лучшие в мире слова – пришло время сказать их открыто, в глаза. Но в сердце скользнула тревога, сумерки, которых не ожидал Копли Бэнкс…

– Ты сделал всё. Небо, я – никто в тебе не сомневался. Но я, прости… Я больна, и, кажется, ухожу…

– Что ты! – приник он к ее постели, – Силы вернутся! Генрика, многие здесь болеют, придя новичками, как ты. Это легко лечит время.

– Прости. Это я виновата. Нельзя было так, а я на тебя рассердилась… Подумала, что ты не вернешься, ты же не обещал. Я не сердилась, только на миг подумала…

– И забудь об этом!

– Только на миг подумала, и в этот миг укусила змея. Я в океан смотрела, с камня, где карта Англии. А под камнем была змея… Я виновата, нельзя было так думать, Бэнкс…

Олененком прошла неуверенно, припала к твердой руке Копли Бэнкса ладонь ослабевшей Генрики. Жар, изнутри выгорающей амфоры, ощутил в ее теле Бэнкс.

На запястье он видел «Дельту» – двугранный, с разлетом, след ядовитого зуба змеи Аконхо.

– Я люблю тебя… Мне не страшно, Бэнкс. Страшно было тогда, на палубе – я могла умереть, не коснувшись, и даже не зная тебя…

– Мы любимы, Генрика, и никогда не расстанемся! Мы так хотели. Я знаю это, и обещаю любимая!

– Шарлотта сказала, что ты… Я… я не знала, что ты очень скоро вернешься.

– Ты была одинока со мной, прости!

– Нет. Я не верила в это, и оказалась права… Я за тебя боролась, Бэнкс, постарайся жить долго.

– Ты победила, Генрика! – в глаза – как в два чистых озера, два океана, как в бездну, скользил благодарный взгляд Копли Бэнкса, – Подожди меня, Генрика. Я скоро вернусь. Подожди, любимая.

– Я подожду.

***

Он видел, что удивил Шарлотту.

– Что с тобой, Бэнкс? Ты болен?

– Нет, – покачал он головой.

– А когда же, – помедлив, спросила она, – я увижу ублюдков, и самого капитана Шарки? Хочу поквитаться…

Бэнкс улыбнулся, кивая на пистолет:

– Снимите, Шарлотта. Тяжелая штука, ей больше не место на Вашем поясе. Шарки не будет здесь! Их – тоже.

Шарлотта тронула рукоять. Посмотрела на Бэнкса.