Генрих IV (часть2); Генрих V; Генрих VI (часть 1)

Фальстаф. Вероятно, я вам обязан этим лестным назначением. Тем больший долг вас всех, остающихся в мирном тылу, молиться, чтобы мы не попали в слишком жаркое дело. Клянусь богом, я беру в дорогу только две рубашки и не хотел бы потеть свыше моих сил. Кроме того, если в горячую минуту я способен размахивать каким-либо другим оружием, кроме винных бутылок, пусть я лишусь слюны и навеки разучусь плеваться. Удивительное дело! Стоит появиться где-нибудь опасности, как туда сейчас же посылают меня. Понятная необходимость: мое имя наводит ужас на неприятеля. Но тогда и берегите такое средство и обращайтесь к нему только в крайности. Однако у нас, англичан, есть одно несчастное свойство. Всякую чрезвычайность мы спешим превратить в правило. Вы сейчас сказали, что я старик. Что же мне не дадут увольнительного свидетельства? Вы думаете, я обижусь, если останусь в стороне от тревог действующей армии?

Верховный судья. Поступайте честно, поступайте честно, и бог да благословит ваши начинания.

Фальстаф. Не одолжит ли мне ваша милость тысячу фунтов на первое обзаведение?

Верховный судья. Нет, ни одного пенни. Вы слишком скоры. Вы еще ничего не сделали, а требуете уже признания. Счастливой дороги! Кланяйтесь от меня лорду Уэстморленду, с которым я в родстве.

Верховный судья и помощник уходят.

Фальстаф. Как же, очень нужно! Размозжите меня плющильной машиной, если я передам этот поклон. Видно, скупость так же неотделима от старости, как веселый образ жизни от молодости. Эй, мальчик!

Паж. Что изволите, сэр?

Фальстаф. Сколько денег в нашей кассе?

Паж. Семь серебряных монет и два пенса.

Фальстаф. Чем лечить эту карманную чахотку? Займы только затягивают ее, а сама болезнь неизлечима. Снеси это письмо милорду Ланкастеру, а это — принцу Генриху. Это передай графу Уэстморленду, а это госпоже Урсуле. Я каждую неделю клянусь жениться на этой старухе, с тех пор как заметил у себя первый седой волос. Ну, марш. Ты знаешь, где потом найти меня.

Паж уходит.

Ax, черт побери, опять эта подагра! А впрочем, наплевать. Это даже к лучшему, что я хромаю. Свалю на войну и буду просить перевода на пенсию. Умный человек никогда не пропадет и даже из болезни сумеет извлечь для себя пользу. (Уходит.)

Сцена 3

ЙОРК. ДВОРЕЦ АРХИЕПИСКОПА.

Сидят с непокрытой головой архиепископ, лорды Гастингс, Моубрей, Бардольф и другие.

Архиепископ

Теперь, обрисовав вам положение,
Прошу вас высказаться сообща,
Какого мнения вы о наших силах
И каковы надежды на успех,
И первым говорите вы, лорд-маршал.

Моубрей

Хотя мне близки цели мятежа,
Мы слишком малочисленны, считаю,
И нам нельзя смотреть на короля
Уверенно, с сознаньем превосходства.

Гастингс

У нас, по точным сведеньям, в строю
До двадцати пяти неполных тысяч.
В придачу к ним мы вправе ожидать
Большой поддержки от Нортумберленда.
Он в ярости теперь и рвется в бой.

Лорд Бардольф

Скажите, как выдумаете, Гастингс,
А хватит ли нам двадцати пяти
Неполных этих тысяч для отпора?

Гастингс

С Нортумберлендом хватит.

Лорд Бардольф

Ну так вот.
Ввиду того, что без него нас мало,
Мне кажется, нам надо подождать,
Пока он сам прибудет с подкреплением.
В рискованных делах, где льется кровь,
Предположения ничего не стоят.

Архиепископ

Вот именно. По их вине погиб
На Шрусберийском поле юный Готспер.

Лорд Бардольф

Он льстил себя несбыточной мечтой
И полагался так на обещания,
Что очутился с армией в беде
И в пропасть ринулся, глаза зажмурив.

Гастингс

Однако разве можно перестать
Загадывать и делать допущения?

Лорд Бардольф