Читаем Генрих Сапгир. Классик авангарда полностью

— Гениальные стихи, гениальный поэт, потрясающий вечер! — я никогда не видел Максима таким восторженным. Сапгир поразил моего сына. Максим сказал, что только теперь представил себе, как могло бы на него воздействовать чтение стихов ожившими Хлебниковым, Северянином или Заболоцким.


После чтения Максим подошел к Генриху и попросил разрешения показать ему свои стихи. Поехал. Показал. Стихи понравились и оживили наше знакомство.


Генрих позвонил и пригласил нас всех к себе. Так мы снова увиделись в 1986 г. и очень тесно общались до самого моего отъезда за границу — 7 июня 1987 г.


Потом были короткие встречи в Париже (1995) и в Москве (1999).


Пуржило по-февральски, когда мы покатили от нашего Покровского-Стрешнева к Сапгиру на Новослободскую улицу. Ехали до «Сокола», по Ленинградке, мимо Белорусской площади, по Бутырскому валу. Незабываемые места. Дом, где жил Генрих Сапгир, номер 57/65 — массивное детище сталинской эпохи — населяли разные знаменитости в разные годы. На стене у подъезда висела красномраморная мемориальная доска в честь патологоанатома академика медицины Абрикосова. Именно в его квартире 39-а и жил Генрих со всеми своими чадами и домочадцами.


Чад было два поколения: дочка Лена с четырехлетним Сашенькой. И чрезвычайно сообразительный пудель шоколадной масти. Он умел, например, считать.


Жена Генриха — Мила, красивая, усталая, приветливая и верно чувствующая литературу: фальшь это или истина. По ее утонченной, хрупкой фигуре женщины, которую пронзительно любили, по тяжелым туманным векам видно было, что ей хочется только одного: покоя для Генриха и для себя. Мила Сапгир сразу признала нас с моей Милой и Максимом за своих и, наверно, не разлюбила.


К домочадцам относилась и Нина Михайловна — мать Киры Сапгир. Кира уехала во Францию с дочкой Машей, а Нина Михайловна не захотела. Она осталась с Генрихом и Милой. Ей было за 80 лет, но она еще работала в каком-то НИИ научным сотрудником, химиком. Нина Михайловна так много знала и умела, что ее не отпускали на пенсию. Она почти ничего не ела, только пила чай и много курила. Сапгиры купили видеомагнитофон и японский телевизор, и Нина Михайловна смотрела со всеми привозные фильмы. Она не любила порнуху, и Генрих, всегда первым просматривавший фильмы в одиночестве, тактично предупреждал ее перед сексуальными сценами: «Нина Михайловна, сейчас покажут кое-что не для вас». Она покорно поднималась и шла к себе, попросив, чтобы позвали, когда продолжатся нормальные сцены. Иногда звать забывали. Она очень любила Сашеньку, и он называл ее тоже бабушкой: бабушка Мила и бабушка Нина Михайловна, хотя кровного родства у него с ними не было.


Дух доброго расположения к людям в этом доме был связан с широкой натурой Генриха Сапгира.


Квартира была просторная, состояла из обширной прихожей и трех или четырех комнат. Я бывал в двух: в кабинете Генриха (направо от прихожей) и в столовой, которая была слева и окнами выходила на Новослободскую улицу.


Кабинет служил гостиной. Чаще всего мы говорили с Генрихом в кабинете. Здесь же пили. Бывало, я сидел в кресле около старинного слоноподобного письменного стола. Генрих — на своем рабочем месте, между крыльев стола. Он читал негромко что-нибудь новое, или я показывал ему какие-то новые стихи. Он предпочитал слушать, когда читает автор. По диагонали от нас, вокруг журнального столика, на тахте, на каких-то низких сиденьях располагались гости, которых потчевала Мила Сапгир.


Потом Генрих пересаживался к гостям, и начиналась московская застольная беседа с коньячком и винами. Когда Сапгиры были дома (а они любили закатиться куда-нибудь поужинать, чаще в Дом кино), у них собиралось человек по шесть-семь и больше каждый вечер.


Кроме письменного стола в кабинете главенствовали полки с книгами: антикварные издания, словари, энциклопедии, классика, тома «Библиотеки поэта». На стенах в кабинете висели работы его друзей-художников (Оскара Рабина, Льва Кропивницкого, Вячеслава Сысоева и др.). В столовой, где давались обеды, висели в те годы полотно Левитана и эскиз Иванова.


В тот самый вечер, когда мы возобновили знакомство, у Сапгиров собралась шумная и пестрая компания: кинодраматург В., художник X., детский писатель Григорий Остер с прелестной подругой Майей, художник Вячеслав Сысоев, тоже с подругой. Мы пришли не к самому началу застолья, и надо было войти в стиль Сысоева, который читал главы из своей новой книги. Его первая, автобиографическая, вышла в 1983 г. у издателя Глезера в Париже. Чтобы ввести нас в курс дела, Генрих пояснил: «Это Слава Сысоев. Он отсидел 4 года в исправительно-трудовом лагере. В обвинении было сказано: за порнографические рисунки. Это была клевета. Сысоев — замечательный сатирик, яркий социальный художник».


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
История Петербурга в преданиях и легендах
История Петербурга в преданиях и легендах

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

Наум Александрович Синдаловский

Литературоведение
Экслибрис. Лучшие книги современности
Экслибрис. Лучшие книги современности

Лауреат Пулитцеровской премии, влиятельный литературный обозреватель The New York Times Митико Какутани в ярко иллюстрированном сборнике рассказывает о самых важных книгах современности — и объясняет, почему их должен прочесть каждый.Почему книги так важны? Митико Какутани, критик с мировым именем, убеждена: литература способна объединять людей, невзирая на культурные различия, государственные границы и исторические эпохи. Чтение позволяет понять жизнь других, не похожих на нас людей и разделить пережитые ими радости и потери. В «Экслибрисе» Какутани рассказывает о более чем 100 книгах: это и тексты, определившие ее жизнь, и важнейшие произведения современной литературы, и книги, которые позволяют лучше понять мир, в котором мы живем сегодня.В сборнике эссе читатели откроют для себя книги актуальных писателей, вспомнят классику, которую стоит перечитать, а также познакомятся с самыми значимыми научно-популярными трудами, биографиями и мемуарами. Дон Делилло, Элена Ферранте, Уильям Гибсон, Иэн Макьюэн, Владимир Набоков и Хорхе Луис Борхес, научпоп о медицине, политике и цифровой революции, детские и юношеские книги — лишь малая часть того, что содержится в книге.Проиллюстрированная стильными авторскими рисунками, напоминающими старинные экслибрисы, книга поможет сориентироваться в безграничном мире литературы и поможет лучше понимать происходящие в ней процессы. «Экслибрис» — это настоящий подарок для всех, кто любит читать.«Митико Какутани — это мой главный внутренний собеседник: вечно с ней про себя спорю, почти никогда не соглашаюсь, но бесконечно восхищаюсь и чту». — Галина Юзефович, литературный критик.«Книга для настоящих библиофилов». — Опра Уинфри.«Одухотворенная, сердечная дань уважения книгам и чтению». — Kirkus Review.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Митико Какутани

Литературоведение