Генрих Шестой глазами Шекспира

А быстро повзрослел мальчонка, правда? Совсем еще недавно нам показывали юного Ричарда Глостера невыдержанным, дерзким мальчишкой, который не лезет за словом в карман и лепит правду-матку всем подряд невзирая на лица и должности. А тут – самообладание, планирование, контроль. Слушает, молчит и размышляет. Ну да, нас учили, что в драматургии образа должна быть «арка» (или «дуга»), то есть герой в конце повествования уже не тот, каким был в начале, но при этом автор обязан нам показать все движение по этой дуге: как человек менялся, почему, какие события на него повлияли, о чем он думал, из-за чего страдал, к каким выводам пришел. У Шекспира же – ничего. Абсолютный ноль. Где процесс взросления? Где осмысление? Где осознанность? И снова закрадывается неприятное сомнение. Похоже, Ричард-«дерзкая детка» и Ричард Глостер-«мастер планирования интриги» придуманы и написаны все-таки разными людьми. Впрочем, у вас наверняка сложится собственное мнение.

Входит гонец.

По-видимому, тот самый, который привозил во Францию письма и был отправлен назад с наказом передать объявление войны.

– Какие письма и вести из Франции? – спрашивает Эдуард.

– Писем нет, – докладывает гонец, – велено передать на словах, но слова такие, что язык не поворачивается их повторить.

– Ничего, я разрешаю. Передай вкратце: что Людовик отвечает на мое письмо?

– Он сказал: «Передай лживому Эдуарду, что король Людовик посылает к нему ряженых, чтобы потешить его с новобрачной».

– Ишь ты, какой храбрец! Он меня случайно с Генрихом не перепутал? А что говорит принцесса Бона?

– Она сказала, что желает вам поскорее овдоветь. И с таким презрением это говорила!

– Ну, это понятно, она обиделась, так что я ее не виню. А что Маргарита сказала? Вроде мне говорили, что она тоже там, при французском дворе.

– Велела сказать, что снимает траур и надевает боевые доспехи.

– Значит, в амазонки решила податься? Ну-ну. А Уорик что сказал?

– Он больше всех разгневался, ваше величество. Говорил, что вы его тяжко оскорбили и скоро он вас низложит.

Король возмущен.

– Однако осмелел этот дерзкий изменник! Что ж, предупрежден – значит, вооружен. За свою наглость они поплатятся войной. Скажи-ка, граф Уорик в дружеских отношениях с Маргаритой?

– Уж в таких дружеских, государь, что принц Уэльский собрался жениться на его дочери.

– Наверное, на старшей, – замечает Кларенс. – Младшую обещали мне. Ну что ж, братишка король, прощай! Держись крепче за свой трон, а я поехал жениться на другой дочери Уорика. Я, конечно, королевством не владею, но «в браке ниже вас не окажусь». Кто друг мне и Уорику – за мной!

Кларенс уходит, за ним Сомерсет.

Еще раз повторю для невнимательных: Шекспир перепутал дочерей графа Уорика. Женой принца Эдуарда, сына короля Генриха, стала младшая дочь Уорика, Анна. А старшая, Изабелла, вышла замуж за Джорджа Кларенса, причем бракосочетание Джорджа состоялось раньше, чем женитьба принца Уэльского на Анне Невилл.

Ричард же Глостер, наблюдая за открытым конфликтом братьев, говорит сам себе: «А я не пойду за Джорджем. Я останусь, и не потому, что люблю Эдуарда, а потому, что у меня есть высокая цель – корона».

– Значит, Кларенс и Сомерсет перешли на сторону Уорика! – восклицает король. – Ну что ж, теперь я подготовлен к худшему. Ситуация острая, нужно торопиться. Пембрук и Стеффорд, собирайте войска и готовьтесь к войне, наши враги либо уже здесь, либо совсем скоро высадятся. Я немедленно выдвигаюсь следом за вами.

Пембрук и Стеффорд уходят.

Я, конечно, дама более чем зрелых лет, а не молодой мужчина-воин, но даже у меня в этом месте возник вопрос. Мог ли «условный король Эдуард» в описанной условной ситуации сказать то, что сказал? Гонец из Франции – верховой, лошадь идет галопом, он один и без громоздкого багажа. Существует естественная возможная задержка в этом путешествии в виде погодных условий (не забываем о ветрах, штормах и переправе через пролив). Но никогда и ни при каких условиях войска Людовика, обещанные Маргарите Анжуйской, не могли бы оказаться на английском побережье раньше этого гонца-одиночки. Повторюсь: войска нужно собрать, на что требуется немало времени. Очень немало. Отряд в пять тысяч человек везет с собой огромный обоз с провизией, палатками, оборудованием и боеприпасами. Плюс оруженосцы и слуги. Вся эта огромная конструкция движется шагом и только шагом, а никак не галопом и даже не рысью, потому что в составе армии не только конные рыцари, но и пешие бойцы. Обо всем этом мы уже говорили. Как же мог Эдуард Четвертый, такой опытный воин, сказать, едва выслушав гонца: «Враги уж здесь иль высадятся скоро»? Да, я понимаю, пьеса, драматургия, условность театрального искусства, но… Хоть какая-то правда жизни должна же соблюдаться! Или нет?

Король меж тем продолжает: