Генрих VIII и его королевы

Сначала эти вопросы были вполне невинными, но при создавшихся обстоятельствах ответа на них не было. Наследует ли Мария королевство? И если не наследует, каким будет положение ее мужа? Еще в ноябре 1524 года один наблюдатель в Риме высказал проницательное суждение: «… представляется маловероятным, чтобы дочь английского короля принесла с собой в качестве приданого это королевство…»^[42]. Англичане особенно отличались ксенофобией, и хотя Генрих старательно подчеркивал тот факт, что Мария его наследница, используя ее в качестве приманки, он уклонялся от подтверждения, что она и дальше будет занимать такую позицию. К 1525 году ситуация не терпела отлагательств, и король вынужден был определить свои намерения. Если бы он подтвердил, что Мария его наследница, — а она в конце концов ею и была, поскольку являлась его единственным законным ребенком, — тогда было бы разумно обеспечить ее брак как можно раньше, чтобы предоставить ей наилучшую возможность произвести на свет сына, который мог бы достичь зрелости при его жизни и, возможно, под его собственным контролем. Однако принцессе было только девять лет, и она не демонстрировала никаких признаков раннего физического развития — скорее наоборот. Такая ситуация должна была, следовательно, означать отсрочку по крайней мере на пять лет, не считая необычных генетических случайностей. Даже если бы все шло хорошо, потребовалось бы еще восемнадцать лет, чтобы исключить угрозу чужеземного регентства. Если бы Мария оставалась наследницей, то появились бы шансы, что она унаследует королевство и что ее муж будет в лучшем случае регентом при ее сыне. В худшем случае он стал бы королем, и Англия потеряла бы и свою династию Тюдоров, и свою независимость. Чтобы избегнуть этого, у Генриха было два выхода, и оба были связаны с огромными трудностями. Первый состоял в том, чтобы узаконить Генри Фитцроя. Это было бы формально возможно с помощью папы, но при этом существовал риск, так как подобные решения всегда могли быть оспорены. Объявить его по статусу наследником без церковного подтверждения законности было в то время невозможно, хотя это будет сделано и для Марии, и для Елизаветы в 1544 году. Второй выход состоял в том, чтобы дать отставку своей жене, с которой он прожил шестнадцать лет, и жениться вновь. Это тоже было возможно только при поддержке папы и имело больший смысл, так как данное в первом случае разрешение всегда таило бы в себе некоторое сомнение. Такое решение было, однако, чревато и политическими, и эмоциональными трудностями, и неудивительно, что Генрих некоторое время предавался сомнениям и колебался.