Генрих VIII и его королевы

18 июня 1525 года шестилетний Фитцрой был сделан герцогом Ричмондом и Сомерсетом, а вскоре после этого отослан на север Англии с почетным титулом лейтенанта, советником и придворным штатом. Екатерина, которой Генрих явно не рассказал о таком решении, была смертельно напугана. Считая это угрозой позиции своей дочери, она выразила громкий протест, что было для нее нетипично и не слишком разумно. В связи с возвышением Ричмонда речь скорее шла о планах Уолси, стремившегося укрепить свои позиции, чем о каком-то плане престолонаследия, но королева была не единственной, кто считал себя способным читать между строк. Однако спустя несколько недель Мария подобным же образом была отправлена в Лудлоу, чтобы формально возглавить совет в Марчизе, в Уэльсе. Это показалось сигналом к возведению ее в титул принцессы Уэльской, что означало бы недвусмысленное признание ее наследницей. В таком смысле о ней часто говорили, но это не имело формального подтверждения. Как и в ситуации с Фитцроем, ее придворный штат и советник были главным образом творением рук кардинала. Генрих тоже, кажется, был склонен подчеркнуть временное отстранение своей дочери от рынка невест и наверняка хотел ослабить материнское влияние на нее. Итак, вывод, который мог быть сделан из этих решений, состоял не в том, что Генрих всерьез размышлял о проблемах престолонаследия, а в том, что кардинал одержал решающую тактическую победу над королевой. В 1523 году влияние Екатерины, по-видимому, вновь усилилось в связи с обновлением имперского союза. Два года спустя ее положение резко ухудшилось. Это был не только результат действий Уолси, хотя он тому немало способствовал. В апреле 1525 года Карл отозвал своего посла, Луиса де Праета, с которым королева поддерживала необходимую связь, и заменил его испанским солдатом, по имени Пеналоза. Замена была неудачной, и Пеналоза не имел никакого понятия о той роли, которую прежде играла Екатерина. Поэтому он вообще не вошел с ней в контакт, и когда его миссия привела к разрыву отношений, она не могла предпринять ничего, что смягчило бы последствия подобных действий. Тем не менее, несмотря на все эти разочарования и недомолвки, год закончился довольно спокойно. Здоровье королевы, которое раньше вызывало беспокойство, в особенности в последние три года, улучшилось. В сорок один год она пережила менопаузу и смирилась со своим династическим поражением. Генрих встретился с ней в Ричмонде в октябре, после своих летних поездок, и в их отношениях воскресла, казалась, прежняя близость. Мария писала, старательно и послушно, а Екатерина отвечала ей заботливыми наставлениями («Ибо для меня было бы большим утешением видеть, что ты учишь латинский, прекрасно пишешь и все прочее…») и рекомендациями своей старой подруге Маргарите Поул, ныне графине Солсбери и гувернантке ее дочери^[43]. Если Генрих и обдумывал решение проблемы престолонаследия путем повторной женитьбы, то в конце 1525 года он никак не давал этого понять.

В этом смысле Анну Болейн можно сравнить с тучкой, размер которой не превышал человеческой ладони. Болейны были придворной семьей. Ее отец, сэр Томас, был эсквайром и придворном штате Генриха VII и вошел в милость до такой степени, чтобы соединиться в браке с семьей Ховардов где-то около 1500 года. В 1512 году он получил свое первое дипломатическое назначение ко двору герцогини Маргариты, регентши Нидерландов. Здесь он настолько угодил Маргарите, что она согласилась взять его младшую дочь в число своих восемнадцати фрейлин, и поэтому Анна была отправлена в 1513 году в Брюссель в возрасте примерно двенадцати лет^[44]. На регентшу она произвела благоприятное впечатление. «Я считаю ее столь яркой и обаятельной для ее возраста, — писала она сэру Томасу, — что я более обязана вам за то, что вы ее ко мне прислали, чем вы мне». Это пребывание оказалось недолговременным, и не из-за охлаждения с обеих сторон, а в связи с международной ситуацией. В 1514 году Генрих заключил мир с Францией, и отношения с Испанией и Нидерландами стали прохладными. Король к тому же нуждался в девушках из хороших семей, искусных во французском языке, чтобы сопровождать его сестру для бракосочетания в Париже. Итак, Анна была отозвана, ко всеобщему сожалению, и оказалась в возрасте тринадцати лет в должности переводчика. Кажется, она не переправлялась во Францию в свите Марии, и вывод Эрика Ивза о том, что она, вероятно, присоединилась к французскому двору, выехав прямо из Нидерландов, может оказаться верным^[45]. Если это так, то когда она прибыла, то встретила свою сестру уже на месте, потому что Мария Болейн, которая, вероятно, была старше двумя годами, сопровождала новую королеву из Англии. Однако через несколько месяцев Мария Тюдор оказалась вдовой, и Генрих послал своего верного друга, герцога Саффолка, чтобы доставить ее домой. За этим последовала удивительная цепь событий.