Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

На выставке был закрытый показ для Милен Фармер и ее продюсера. Случился забавный эпизод. Они пришли утром, около 10–11 утра, точно не помню, и в честь таких гостей директор галереи Илона Орел открыла бутылку шампанского, наверное, Veuve Cliquot. Мы все взяли по бокалу, чтобы выпить за встречу, но Милен посмотрела на нас с изумлением, сказала, что по утрам не пьет, и попросила кофе. Я работала ассистентом и разносила напитки, поэтому получился небольшой конфуз. Но все равно все остались очень довольны. Вскоре после этого я вернулась домой в Петербург, поэтому не знаю, какие работы были куплены и что выбрала Милен Фармер. Насколько я поняла, Милен высоко ценила Георгия Гурьянова и интересовалась современным русским искусством. Она любила творчество Георгия и покупала его картины».

Марина Алби:

«Мне приходилось видеть его за работой. Я бывала во всех его мастерских. Георгий был очень кропотливый художник, у него все должно было быть доведено до совершенства. У него была ужасная привычка накануне выставки сказать вдруг: картина – говно, и я ее переделаю. Просто размазывал ее или делал дырку посередине. Когда почти-почти уже было доделано, он вдруг говорил: «Нет! Это все не так, надо все переделывать». Поэтому все очень боялись и старались забрать картины до выставки, пока он их не уничтожил.

Галеристы в ночь перед выставкой обычно сидели рядом. Они знали, что, как только работа закончена, нужно сразу забрать. Потому что он был перфекционистом, все должно было быть доведено им до совершенства.

Георгий был честный человек. Категоричный и строгий по отношению к тем, кто ему не нравился. Когда кто-то приходил к нему или кто-то говорил о ком-то, кого Георгий очень сильно не любил, он размазывал по стене. Это был как спорт для него, когда он цеплялся за кого-то, кто ему не нравился… ну, они обычно не присутствовали при этом, хотя я иногда видела, что и присутствовали. И начиналось: «Вот этот человек самый бездарный!..» – и так далее, и так далее. Но обычно без мата. Георгий мог без мата, но очень красиво… (Смеется.) Но я всегда говорила ему: «Так нельзя, Георгий. Так нельзя. Надо любить всех!», а он отвечал: «Как можно любить такого упыря?!» И когда он начинал объяснять, то обычно нельзя было не согласиться с ним. У него было очень сильное мнение, всегда очень сильное мнение. И мне это нравилось в нем, и другим это тоже нравилось – он никогда не намекал на что-то, он всегда говорил прямо и точно, что он думает».

Роберт Сюндюков: