Геракл

Как щенка, отшвырнул юношу разбойник, потирая прокушенную руку. Достал из-за пояса нож с причудливой гравировкой.

— Тут и конец! — подумал Азан, прикрывая глаза, чтобы не видеть, в какое место ударит сверкающий металл.

Но лишь ругнулся сквозь зубы варвар, а лезвием перерезал веревку. Подтолкнул: иди, мол.

Хотел заупрямиться Азан, но надежда, слепая вера в удачу, заставили подняться и, медленно перебирая ногами, двинуться вперед. Нагнали остальных. Только тут Азан догадался, что конные демоны — работорговцы; не крови жаждут они, а дешевых рабов, которые в цене на южных базарах.

Односельчане, тоже поверившие в то, что жизнь их никто пока отбирать не собирается, повеселели. Уже без понуканий вытаскивают и переставляют ноги в глубоком песке.

Шли, пока солнце не встало в зените, испепеляя лучами всякое движение в пустыне. По приказу варваров, зарылись в песок, укрывшись в слабой тени барханов. Двинулись снова, когда завечерело. Но уже уныние волнами прошло по рядам усталых людей. Лишь кони и всадники были по-прежнему свежи и неутомимы. Люди падали. Некоторые уже не сумели встать. Их добивали, нанизывая на копье, словно распластанную на песке бабочку. Остальные отворачивались от густеющих пятен крови под мертвым телом. Шли дальше. Дальше, без перерыва.

И когда казалось, что пустыне не будет конца, миражом перед людьми выросло озеро. Позабыв о стражах, с неведомо откуда взявшимися силами, бросились люди вперед, увязая в болотистом побережье и падая лицами в мутную воду. Жадно хлебали. Плескали горсти воды на тело. И радостной показалась еще час назад презренная жизнь.

Брось кость собаке — обретешь друга навек.

Люди почти с благоговением взирали на стражей, возвышавшихся на черных скакунах с блестящими боками и кудрявыми гривами. А чернокожие всадники, словно влитые в седло, смотрели снисходительно, с отчетливо отражавшемся на лицах презрением. И вдруг повернувшись, погнали прочь лошадей.

Лишь топот копыт да пыльные тени мелькают — скачет черный отряд. А впереди всех — воин, отличающийся от прочих мощью и статью. Ростом он возвышался даже над высокорослыми спутниками. Был светлокож и строен. Лицо, густо поросшее курчавой растительностью, дышало бесстрашием и отвагой. Но впечатление портила злая умная усмешка, змеей кривившая губы. Красиво вылепленная голова, украшенная золотым шлемом, повернулась в сторону оставленных на берегу озера пленников. Сверкнули насмешкой глаза воина, но ничего не промолвил он летящим бок о бок с ним всадникам, лишь крылатые сандалии пришпорили бока лошади, придавая скорость и так неистовой скачке.

А люди, внезапно избавившиеся от опасности, возблагодарили богов за милость.

Азан разыскал Инару — девушка безропотно и доверчиво прислонилась к его груди, пристыженная и притихшая.

Азан был почти счастлив: в толпе уцелели и его родные.

Люди, голодные, но избавившиеся от жажды, шумно обсуждали странное приключение. Ни обратный путь через пустыню, ни погибшее в огне селение не могли пересилить радость от спасения из плена и избавления от угрозы гибели.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг выкрикнул кто-то, указывая пальцем в пустынное небо с редкими космами облаков.

Его обсмеяли, довольные любым поводом для шуток. Но уже другой, третий увидели приближающуюся к ним смутную тень, словно черно-багровое облако несет вихревой поток.

Раздался шум крыльев, дикие птичьи крики, похожие на рев раненого хищного зверя, ударили по барабанным перепонкам.

Истина открылась ужаснувшимся людям: не варвары и разбойники — их разорители. Были то воины бога войны Ареса, и само беспощадное божество предводительствовало в злобных набегах, не щадя ни детей, ни слабосильных и хворых.

Бог, чьим ремеслом Олимп предопределил смерть, не имел друзей и привязанностей, в кровавых битвах и смертных пиршествах единственно находя утеху и развлечение. Но была у бога Ареса забава, которой он гордился и дорожил пуще глаза: птичья стая, прирученная богом войны

Радовалось сердце Ареса, когда дикая стая взнималась в небо, закрывая медными крыльями солнце. Сверкало кроваво-красное оперение, щелкали железные клювы.

Кружилась стая, делая в воздухе причудливые виражи. С восторгом смотрел, запрокинув голову, бог Арес на своих питомцев. Чтобы никто не докучал любимцам, упросил Арес Олимп сотворить в центре пустыни глубокое озеро, окруженное неприступными скалами. А посреди острова чтобы возвышался утес с многочисленными выступами и пещерами, будет где самкам выхаживать в спокойствии и безопасности птенцов — будущих крылатых демонов бога.

Не стали боги спорить со вспыльчивым Аресом, выполнили его просьбу. И среди пустыни, невидимая для простых глаз, выросла неприступная громада скалистых гор.

Мертво и неподвижно Стимфальское озеро, тая в своих водах страшную тайну, и горе тому, кто отпробует мертвой воды. Слабеет его воля, причудливые видения сменяют явь — и лежит, грезит человек, пока подбираются к нему на железных лапах крылатые хищники.