Герман Геринг. Железный маршал

«Как можно управлять воюющим государством, если каждый генерал сам будет решать, сражаться ему или нет и куда именно следует направить его корпус? Если последовательно проводить этот принцип в жизнь, то право принятия решений надо предоставить даже рядовым солдатам. Может быть, таким образом удастся избежать будущих войн — если решения о них будут принимать простые солдаты, которые хотят вернуться домой живыми. Но такого никогда не будет в государстве, основанном на «фюрер-принципе». И добавил: «Разумеется, люди не хотят войны. Но, в конце концов, именно главы государств определяют политический курс, и им не составит труда заставить людей плясать под свою дудку, будь то демократия или национал-социалистическая диктатура, парламент или диктатура коммунистическая. Люди всегда будут действовать по указке своих правителей. Добиться этого совсем несложно: стоит всего лишь сказать им, что страна может подвергнуться нападению, и обвинить борцов за мир в отсутствии патриотизма».

Присутствовавший на процессе британский юрист сэр Норман Биркет, член Трибунала от Англии и заместитель главного судьи, записал в дневнике по поводу допроса рейхсмаршала:

«Геринг — человек, который привлек к себе наибольшее внимание на процессе. Ему удалось это сделать, не сказав ни единого слова, еще до того, как он поднялся на трибуну для дачи показаний. Этот замечательный успех помогает понять многое из событий последних лет. Он был очень сосредоточен, когда свидетельства, которые обвинение предоставляло суду, заслуживали внимания, и засыпал, как ребенок, когда происходившее его не интересовало. Очевидно, что на скамье подсудимых сидит выдающаяся личность, хотя и использовавшая свои таланты во имя зла. Это человек умный, проницательный, хитрый, способный мгновенно оценить ситуацию. Он прекрасно владеет собой, потому что уверен в себе. Он находчив, красноречив и умеет пользоваться выразительной жестикуляцией».

Что ж, харизму Геринга признавали даже его враги. Еще более они были поражены высоким интеллектом Геринга. Ведь их пропаганда изображала рейхсмаршала толстым недоумком, погрязшим в роскоши и оставившим люфтваффе на произвол судьбы. Биркет записал в дневнике:

«Никто, как кажется, не готов был столкнуться с его обширными познаниями и выдающимися способностями, с прекрасным пониманием всех деталей захваченных союзниками и предъявленных суду документов… Было видно, что он тщательно изучил их и прекрасно разбирался во всех вопросах. Вежливый, проницательный, находчивый и остроумный, он быстро оценил ситуацию. Его уверенность в себе все увеличивается, и вместе с этим все более отчетливо проявляется его ораторское мастерство. Его самообладание достойно удивления, и он очень удачно использует резонирующие тона своего низкого голоса и сдержанные, но выразительные жесты».

Геринг гордился своей памятью. 14 марта вечером, покуривая трубку, он признался Гильберту:

«Я выжму из памяти все. Они удивятся, что для выступления я записал лишь несколько опорных слов, чтобы не сбиться».

15 марта перед началом выступления Геринг пообщался со своим адвокатом Штамером. Эти встречи проходили под контролем охраны. Доктор Гильберт распорядился, чтобы начиная с этого дня на встречах адвокатов и подзащитных непременно присутствовали представители тюремной администрации, знавшие немецкий язык.