Герман Геринг. Железный маршал

По словам Йодля, Гитлер был убежден, что Россия может уже очень скоро доставить Германии массу неприятностей, пойти на хладнокровный политический шантаж и даже напасть на нее, а Англия будет поощрять ее в этом. Гитлер называл Россию «последней шпагой Англии» на континенте и подозревал, что какие-то тайные советско-английские соглашения уже заключены. Йодль утверждал, что летом 1940 года вдоль советско-германской границы было развернуто около 100 советских дивизий, а в январе 1941 их стало уже 150.

Много лет спустя точность этой оценки была подтверждена рассекреченными советскими документами. Йодль добавил, что число английских, американских и французских дивизий, действовавших во Франции в 1944 году, не превышало 100. Правда, советское нападение Гитлер прогнозировал не ранее 1942 года, о чем Йодль сообщил на допросах вскоре после ареста.

Йодль подчеркнул, что основные немецкие ударные силы — 14 танковых и 12 моторизованных дивизий были переброшены на Восток только после 10 июня 1941 года, так что в феврале 1941-го, когда Красная армия уже имела на Западе более 150 дивизий, ни о какой угрозе России со стороны Германии речи быть не могло.

Эти факты были очень неприятны для советской стороны, и председательствовавший даже прервал Йодля, когда тот стал цитировать германскую разведывательную сводку с перечислением советских дивизий. Генерал-полковник подчеркнул, что только антигерманский переворот в Югославии 1 апреля 1941 года положил конец колебаниям Гитлера по поводу того, стоит ли вторгаться в Россию. Йодль настаивал, что нападение на СССР было в чистом виде превентивной войной, так как после вторжения германские войска нашли доказательства грандиозных советских военных приготовлений вблизи немецких границ.

По свидетельству Гильберта, Геринг и Дениц были удовлетворены выступлением Йодля. Герингу особенно понравилось, что Йодль смело возлагал ответственность за войну на союзников, в частности на СССР.

На вопрос британского обвинителя о количестве жертв среди мирного населения при бомбардировке Белграда в 1941 году, произведенной безо всякого предупреждения, Йодль остроумно ответил:

«Я не могу сказать точно, но наверняка не больше одной десятой от числа жертв бомбардировки Дрездена, произведенной в то время, когда вы уже выиграли войну».

Геринг мысленно аплодировал генерал-полковнику, который буквально читал его мысли.

Нападение на Россию, по словам Йодля, было осуществлено только потому, что политики опасались: Советский Союз нарушит договор о ненападении.

Когда Робертс спросил Йодля, не считает ли он, что столь грубое нарушение Германией международных договоров навлекло позор на немцев на многие сотни лет, генерал-полковник ответил довольно рассудительно:

«Если историческая наука после исчерпывающего исследования русских документов обнаружит доказательства того, что Россия не вынашивала планов напасть на нас или оказывать на нас политическое давление, тогда — да, в противном случае — нет».

С тех пор историки доказали, что Сталин действительно собирался напасть на Германию, но это не привело к реабилитации Гитлера, Геринга, Кейтеля, Йодля и других. На их совести было множество иных преступлений.

Когда вечером 6 июня после завершения допроса Йодля Гильберт зашел в камеру Геринга, тот заявил, что восхищен тем, как Йодль отбивал атаки обвинителей. Затем они с Гильбертом опять вернулись к теме морали. Геринг цинично поинтересовался:

«Черт возьми, а что такое мораль вообще? Что такое «честное слово»? В коммерции может идти речь о том, чтобы соблюдать контракты о своевременной поставке тех или иных товаров. А как обстоят дела, когда речь заходит об интересах нации? Боже мой, да тогда всякая мораль замирает! Так на протяжении веков считала Англия, так действовала Америка, так сегодня ведет себя Россия. Как вы думаете, почему Россия не уступает даже клочка земли на Балканах? Может, из этических соображений? Боже мой! Не можете же вы всерьез думать, что государство, когда ему предоставляется возможность укрепить свое могущество за счет слабого соседа, откажется от своих намерений, руководствуясь трогательным мотивом верности однажды данному слову? Если хотите, долг любого государственного деятеля в таких обстоятельствах — действовать во благо собственного народа!»

«Именно во благо, — подтвердил Гильберт. — Вот поэтому-то и не стихают конфликты эгоистических национальных интересов, которые в конечном итоге выливаются в войны. Вот поэтому ООН — надежда всех ответственных государственных деятелей мира…»