Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Но решающим аргументом в пользу взаимных уступок могло быть лишь положение на фронтах. С 1645 г. оно становилось для Вены все более безнадежным. Совместные операции франко-шведских войск в южной Германии, потеря самых способных генералов, страшные опустошения и финансовое истощение побудили в конце концов Максимилиана Баварского весной 1647 г. заключить сепаратное перемирие с Францией, предусматривавшее прекращение военной помощи императору. Выход из войны Баварии сигнализировал демонтаж последних конструкций Пражской системы в ее первозданном виде. Возобновление военных действий в Баварии осенью того же 1647 г. не принесло ощутимых плодов. Для Фердинанда становилось ясным отсутствие сколько-нибудь обнадеживающих перспектив. На завершающим отрезке войны, хорошо исследованном Э. Хёфером, воочию проявилось истощение людских и финансовых ресурсов у всех воюющих сторон, но в особенно плачевном виде рисовалось положение Габсбургов. В мае 1648 г. франко-шведские войска выиграли у баварцев сражение у Цусмарсгаузена и обеспечили тем самым контроль над западной Баварией. Скованные французским театром войны, баварцы не смогли помочь императору в Богемии: шведский удар летом того же года пришелся по Праге. После нескольких недель осады протестантские войска сумели овладеть западной частью города с Градчанами (т. н. «Малой Стороной»), стратегически господствующими кварталами и высотами, после чего судьба Праги была предрешена. Одновременно исчезли иллюзии и на вероятную помощь Испании: поражение при Лансе, понесенное в августе от французских войск маршала Конде, исчерпало наступательный потенциал испанской военной машины.

В таких условиях имперская дипломатия следовала в русле самого приемлемого пути: оставив на произвол судьбы своего испанского союзника, мечтавшего во что бы то ни стало покончить с Францией, Траутманнсдорф делал все возможное для достижения компромисса с сословиями, Швецией и Парижем. Конфликт, возникший между имперским дипломатом и испанским уполномоченным Пеньярандой, хорошо иллюстрировал степень прагматичности имперских позиций. Империя отказалась поддержать Мадрид в борьбе с Францией. Истощенная войной Бавария также со все большим раздражением смотрела на готовность пиренейского союзника биться до конца: Максимилиан Баварский отчетливо угадывал в позиции Испании желание использовать рейнские земли для давления на Париж. В глазах мюнхенского двора французский фактор приобретал долгосрочное значение. Для Баварии выгоднее было, удовлетворив свои территориальные «аппетиты», нормализовать отношения с Францией, пользуясь влиянием Парижа в прирейнской Германии. Дистанцирование от Мадрида повлияло и на судьбу католических радикалов: в начале 1648 г. «триумвират» Вартенберга, Адами и Лёихзельринга, оказавшись в изоляции, вынужден был покинуть конгресс. Постепенно сглаживались последние «бугорки» на пути к долгожданному миру.

В январе 1648 г. был достигнут первый успех: Испания заключила мир с Соединенными Провинциями, признала их независимость и оставила за собой Южные Нидерланды. Был погашен почти восьмидесятилетний, весьма драматичный и опасный для Империи конфликт на ее западных границах. Но надежды Филиппа IV вслед за этим добиться согласия Империи на продолжение совместной борьбы с Бурбонами оказались иллюзорными. Фердинанд III теперь уже был твердо намерен поскорей завершить диалог с Парижем и Стокгольмом.

§ 6. Вестфальский мир и его значение

24 октября 1648 г. в Мюнстере были оглашены тексты окончательных соглашений. Мир водворялся в землях Империи. Завершался один из самых кровавых и драматичных отрезков немецкой истории.

Общее название заключенных тогда договоренностей сохраняется и поныне: Вестфальский мир. Однако композиционно подписанные статьи распадались на две части: на договор, заключенный в Мюнстере («Instrumentum pads monasteriense»), и договор, заключенный в Оснабрюке («Instrumentum pads osnaburgense»), В Мюнстере речь шла преимущественно об урегулировании отношений с Францией, в Оснабрюке — со Швецией и имперскими сословиями, поэтому для последующей истории Империи оснабрюкские статьи имели гораздо большее значение, нежели мюнстерский договор.