Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель

Избирательная борьба шла вокруг выбора экономического курса страны. СДПГ выступала за плановую экономику и социализацию основных отраслей тяжелой промышленности. Выступая на центральном предвыборном собрании ХДС в Гейдельберге, Аденауэр заявил, что речь идет о том, кем будет управляться Германия — христианами или социалистами, которые не смогут противостоять наступлению коммунизма. К тому же антиклерикальные выпады лидера СДПГ Шумахера отталкивали от партии католических рабочих в Северном Рейне-Вестфалии, а их голоса были решающими для исхода выборов.

После выборов Аденауэр договорился с либералами и Немецкой партией о создании коалиции. Пойти на союз с СДПГ он не захотел, поскольку избиратели отдали явное предпочтение социально-рыночному, а не плановому хозяйству. 12 сентября лидер СвДП Теодор Хойс был избран президентом ФРГ и предложил на пост канцлера Аденауэра. При выборах в бундестаге он получил 202 голоса из 402 и прошел с минимальным большинством в свой собственный голос. Впрочем, было бы странно, если бы Аденауэр не голосовал за себя.

Для западных держав пришел час уступить власть новому кабинету и ввести в действие Оккупационный статут, сохранявший за ними контроль за политикой ФРГ прежде всего на мировой арене (в кабинете первого канцлера не было даже поста министра иностранных дел), а также по главным экономическим вопросам — демонтаж, репарации, контроль над Руром.

Аденауэр с самого начала своего канцлерства стремился добиться большей самостоятельности для ФРГ. Символическим в этом плане стала передача канцлеру текста Оккупационного статута. Верховные комиссары принимали канцлера и его министров в своей резиденции в Петерсберге, стоя на красном ковре, на который немцы не должны были ступать, — тем самым подчеркивалась разделявшая их дистанция. Прекрасно зная это, Аденауэр тем не менее непринужденно встал на ковер и зачитал приветственное слово, выслушанное опешившими комиссарами с кисло-сладким выражением лица. В общем замешательстве текст самого статута вручить забыли, его второпях сунули помощнику канцлера Герберту Бланкенхорну в гардеробе. Своим бесцеремонным поступком Аденауэр дал понять, что ФРГ является равноправным партнером Запада, на что и была направлена вся его внешняя политика.

«Экономическое чудо»

В историю ФРГ 50-е гг. вошли как период «экономического чуда», отцом которого по праву считали Людвига Эрхарда, ставшего своеобразным «избирательным локомотивом» для ХДС под девизом «Благосостояние для всех».

Политика Эрхарда, превратившая Западную Германию в третью по величине экономическую державу в мире, в период становления республики спасла ее от финансовых и социальных трудностей, которые являлись причиной многих прежних неудач. То было великое благо, но не решившее само по себе многих проблем. Вопрос, стоявший перед ФРГ, был, скорее, психологического, чем экономического характера. Болезненное влияние нацистского правления, потрясение, полученное от поражения в войне и его последствий, поколебали доверие немцев к любым формам политической организации и деятельности, наделив их подсознательным стремлением к твердому руководству. Такой разброд в мыслях представлял потенциальную опасность развитию демократии, и то, что Конрад Аденауэр оказался способен благодаря лишь своим личным качествам нейтрализовать и преобразовать такие настроения, вероятно, явилось его важнейшим достижением. Он стал первым государственным деятелем Германии, кто смог преодолеть скрытую тенденцию своих соотечественников воспринимать всерьез лишь лидеров в униформе.

Больше всего затруднений приносила политика демонтажа, угрожавшая задержать восстановление немецкого промышленного производства. В ноябре 1949 г. в Петерсберге после долгих переговоров, на которых западные державы убедились на собственном горьком опыте в дипломатическом искусстве германского канцлера (французский верховный комиссар тяжело вздохнул после одной из сессий: «До чего трудная задача — преподносить подарки немцам!»), Аденауэр добился соглашения о завершении демонтажа в самых важных секторах экономики взамен на обязательство соблюдения немцами Рурского статута, провозглашенного оккупационными державами в декабре 1948 г., который устанавливал международный контроль над этой промышленной областью. Это была необременительная, с точки зрения Аденауэра, уступка, учитывая экономическую пользу, вытекавшую из завершения демонтажа. Во всяком случае он верил, что Рурский статут может оказаться «отправным пунктом в деле общего и всестороннего сотрудничества между европейскими нациями». В этом он был не далек от истины, ибо Статут скоро сменился Объединением угля и стали, а затем появились такие международные институты, как Евратом, Общий рынок и призрачное Европейское оборонительное сообщество.