Герой

— Да, ты, не бойся, — дружелюбно попытался прервать эти метаморфозы Вовка. — У меня та же проблема. Я тоже не могу подойти к ней. И, кстати, я её давно люблю. Дольше чем ты. Ещё с третьего класса, когда к вам пришёл. Только всё сильней и сильней.

Тем не менее, столкновение интересов было налицо.

Додик резким движением развернулся и пошёл прочь от ещё недавнего почти друга.

Перед самым началом урока, Давид подошёл к Маргарите Звягинцевой и предложил ей свою честную и искреннюю дружбу, потом, секунду подумав, выпалил жаркое, признание в любви.

Всё это произошло в окружении девушек доброй половины класса. Некоторые хихикали, иные испуганно глядели, ожидая продолжения, третьи просто ничего не понимали, пребывая в состоянии лёгкого транса, в виду отсутствия ранее подобного прецедента в их коллективе. Ритка в ответ расхохоталась и надменно произнесла:

— Подрасти, мальчик, — она села за парту и демонстративно отвернулась.

Над классом воцарилась бездонная тишина. Давида бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар. Краем глаза он заметил, что сцену видел Ландин. Давид ругал себя последними словами. Тихонько, что бы никто не слышал.

Тем не менее, вопреки его страшным ожиданиям, он стал почти героем. Вскоре он почувствовал, что к нему стали относиться лучше прежнего. Хотя к нему и так относились не плохо, но теперь он стал отмечать на себе заинтересованные взгляды одноклассниц, быстренько вытеснившие Ритку за пределы либидозного. Крепкие рукопожатия одноклассников тоже были не лишними.

Ритка же, напротив, из всеобщей тайно обожаемой королевы красоты, превратилась в часть мебели. И на следующий год ей даже пришлось перевестись в параллельный класс.

Вовка же подошёл к Давиду в тот же день, сразу после уроков, похлопал его по плечу и сказал:

— Ты молодец, я бы так не смог.

С тех пор завязалась их дружба, которая продолжалась вплоть до Володькиного отъезда. Вовчик был очень интересный парень. Он любил рисовать и очень много читал. Писал он маслом, на холсте. Как настоящий художник. Даже показывал Давиду свои картины, но при этом просил никому не говорить о его увлечении. А читал он «взрослые книги», и давал их прочесть Давиду.

Но тому они были не совсем интересны. Вот только Токарева запомнилась.

Чрез полгода после событий в туалете, Маша позвала его в гости к своим школьным приятелям. Давиду не хотелось.

— Маша, давай не пойдём, я их никого не знаю. Что мы там будем делать? — хныкал он, тревожась попасть в неловкую ситуацию.

— Ну, — сказала она, — перестань. И потом, я всем объявила, что приду со своим молодым человеком.

— А почему ты не поинтересовалась у своего молодого человека, хочет ли он этого. Что за система такая, ставить перед фактом?! — возмутился Давид.

— Во-первых, — это не система. Система — это, когда уже не первый раз.

— Ну а во-вторых? — распалялся молодой человек.

— Зачем, во-вторых? — пыталась придать выражение искреннего удивления своему лицу Маша.

Она весело подмигнула ему, взяла под руку и повела за собой.

Компания подобралась шумная. Девушки, юноши, музыка, пиво, танцы. Он не привык бывать в таком окружении, хотя очень часто хотел, наблюдая подобные рекламные ролики по телевизору.

Настя, подруга Маши, всё время тащила Давида танцевать. Поначалу он оборачивался к Марии и извиняющимся жестом пожимал плечами, позже он поймал себя на мысли, что почти забыл о том, что она здесь присутствует.

В дверь позвонили. Хозяин квартиры вышел в коридор.

— О-о-о, — раздался из коридора его раскатистый бас, — Миха, сколько лет, сколько зим? Знакомьтесь, — завёл он в комнату молодого человека, — это Миша, мой друг детства, — пояснил он.

В дверях стоял тот самый парень, которого Давид практически спас, в курилке туалета родного ВУЗа. Давида пробрало. Про себя он, в очередной раз подумал, что не надо было бы сюда ходить.

Он даже перестал танцевать с Настей. Миша, тем временем обходил окружающих и в зависимости от состояния последних тряс им руки в рукопожатиях. Когда очередь дошла до Давида, тот, уже расслабившись, продолжал наслаждаться обществом Машиной подруги.

— Приветик, — обратился он к юноше.

Давид удивлённо посмотрел на него, делая вид, что жизнь их столкнула в первый раз.

— Я отойду на минуту, — бросила Настя и протиснулась в гущу шумной танцующей компании.

— Я тебя не забыл, — сказал Миша, — ты спас мне жизнь, помнишь? — он протянул ему ладонь.

— А-а, — выдавил Давид, — неумело скрывая свою поддельную забывчивость, — вспомнил, а я думаю, откуда такое знакомое лицо. Он вяло пожал протянутую ему руку.

Михаил заметил неискренность собеседника. Но говорил смело, открыто, и как будто не в первый раз.

— Я понимаю, — сказал он, — наша первая встреча не была самой приятной. Я ведь доставил тебе хлопот, так ведь? Все ведь наверняка подумали, что ты, как и я вмазываешься.

— Чего делаю? — переспросил Давид.

Любитель закопченных ложек, словно его не услышал: