Герои

— По Уффрискому? Да той дорогой до заката подойдёт половина союзной армии. — Кальдер оглядел всадников Скейла, не более чем пару сотен и большинство уже расседлало коней. Пехота же до сих пор либо в дальней дали трусила сквозь поля, либо засела вдоль длинной, тянувшейся почти до самого Скарлингова Перста, стены. — Не хочу задеть достоинство доблестных названных нашего отца, но ты с вот этим вот и впрямь собрался напасть на бессчётные тысячи?

Скейл сам метнул взгляд на названных, стискивая челюсти, вспучивая желваки. Белоглазый Ганзул, который поднялся на ноги, и на них же стряхивал пыль с щербатых доспехов, пожал плечами. Скейл швырнул булаву наземь.

— Бля!

Кальдер рискнул успокаивающе положить руку на его плечо.

— Нам велели взять мост. Мост мы взяли. Если Союз захочет его обратно — пусть перейдёт его и сразится с нами. На нашей земле. И мы их встретим. Подготовленные и отдохнувшие, окопавшиеся и рядом с обозами. Честно говоря, брат, если даже Чёрный Доу не убьёт нас чисто из-за паскудства, ты уж точно угробишь, чисто из-за безбашенности.

Скейл глубоко вдохнул, и выдохнул полной грудью. Выглядел он вовсе не радостно. Ну хоть не выглядел стремящимся оторвать кому-нибудь голову.

— Ладно, будь оно проклято! — Он насупленно посмотрел на ту сторону реки, потом обратно на Кальдера, потом взмахнул рукой. — Клянусь, порой говорить с тобой, всё равно что с отцом.

— Спасибо, — ответил Кальдер. — Он не был уверен, что речь шла о похвале, но всё равно воспринял слова именно так. Один из сыновей их отца должен был унаследовать его характер.

Тропою славы

Капрал Танни пытался перескакивать с одного жёлтого пятна на другое, левой рукой держа полковое знамя повыше над грязью. Правая вся в дерьмище уже по плечо. Болото оказалось в точности таким, как ожидал Танни. А он не ожидал ничего хорошего.

Это место было сплетением застойных рукавов мутной воды, на поверхности покрытой разноцветными масляными пятнами, гнилою листвой, вонючей пузырящейся тиной, зарослями нездорового на вид камыша — всего вперемешку. Если ты поставишь ногу и её засосёт лишь по щиколотку — считай себя везунчиком. Там и сям некая разновидность адского древа, увешанная бородой бурого лишайника и поросшая грибами неимоверной величины, змеила чешуйчатые корни, вполне глубокие чтоб врыться, укрепиться и свесить несколько вялых листьев. Здесь постоянно слышалось хриплое карканье, идущее одновременно отовсюду и ниоткуда. Какая-то проклятая порода птиц, жаб или насекомых, вот только на глаза Танни ничего подобного не попадалось. Быть может это само болото. Смеётся над ними.

— Лес проклятых, ебать его за ногу, — прошептал он. Вести сюда батальон — всё равно, что гнать стадо овец через канализацию. И, как всегда, по извечному непонятному закону, они, с четырьмя галимейшими салагами во всём Союзном воинстве, изображали авангард.

— Куда, капрал Танни? — спросил Уорт, сгибаясь пополам и держась за живот.

— В правилах сказано — ступай по травяным кочкам! — Хотя едва ли поблизости было что-то, что честный человек искренне назвал бы травой. Да и честных людей поблизости было как-то не особо. — У тебя верёвка, малыш? — спросил он Желтка, рядом продирающегося сквозь жижу. Вдоль веснушчатой щеки рекрута шло длинное грязевое пятно.

— Забыл с лошадьми, капрал.

— Естественно. Естественно, мать вашу, мы всё забыли. — О, Судьбы, как бы Танни хотел, чтоб его тоже забыли с лошадьми. Он сделал шаг, и холодная вода хлынула поверх сапога, словно влажная ладонь обхватила ногу. Он только-только подыскал подходящее ругательство, как вдруг сзади донёсся пронзительный крик.

— А-а! Сапог!

Танни резко обернулся.

— Соблюдай тишину, идиот! — Сам целиком и полностью облажавшись, по части соблюдения тишины. — Северяне нас в чёртовом Карлеоне услышат!

Вот только Клиге его не слушал. Он забрёл весьма далеко от камышей и потерял свой увязший в болоте сапог. И двинулся за ним, рассекая воду, погружаясь выше колен. Желток потихоньку заржал, видя как тот начал зарываться в противную слизь.

— Клиге, брось, дура! — Рявкнул Танни, хлюпая назад, ему навстречу.

— Достал! — Болото с присвистом чавкнуло, когда Клиге вытянул на свободу сапог, на вид будто запечённый в подгорелой овсянке. — Уах! — Он пошатнулся в одну сторону, потом в другую. — Уах! — И погрузился по пояс. Триумф на лице в мгновение ока обернулся паникой. Желток снова захихикал, а затем внезапно осознал, что случилось.

— Кто взял верёвку? — выкрикнул Ледерлинген. — Кто-нибудь, верёвку! — Он, шатаясь, забарахтался в сторону Клиге, обхватил ближайший сук дерева — мёртвую корягу, вылезшую посреди мути. — Держи руку! Держи руку!

Но Клиге потерял голову, молотил руками и лишь заталкивал себя всё глубже. Он погружался с жуткой быстротой, запрокинув кверху лицо, едва-едва над уровнем жижи, к щеке прилип огромный чёрный лист.