Герой империи. Сражение за инициативу

Сегодня с самого утра и весь день на правобережном плацдарме гремели ожесточенные бои. Две танковые и одна моторизованная дивизии 48-го мотокорпуса атаковали позиции 161-й и 100-й стрелковых дивизий моей армии. Этот корпус был переброшен из-под Быхова, и его дивизии, свежие, еще не растратившие задора, пошли на наши позиции так, как это бывало в первые дни войны – чуть ли не с музыкой и в парадном строю. И это несмотря на то, что атаковавшая нас вчера 3-я танковая дивизия 24-го моторизованного корпуса оставила под Чижовкой изрядное количество своих поломанных и сожженных дотла «коробочек». Вроде бы достаточное предупреждение для разных лихих голов, но все равно первую атаку танкисты 48-го корпуса начали рано утром, как будто они бессмертные, хлебнув шнапса и в полном парадном строю. А у нас, как оказалось, и собаки-то еще не кормлены^[21], поэтому исходные рубежи сосредоточения немецких дивизий перед атакой обработать реактивными установками мы не смогли (ибо их на позиции требуется выводить заранее), и только гаубичная артиллерия напоследок успела открыть заградительный огонь, немного сбив спесь с вражеских танкистов и пехоты. А дело в том, что Ватила Бе советовала не проявлять пока излишней активности артиллерии, чтобы дать втянуться в ловушку всем подвижным соединениям группы армий «Центр».

Да, не ожидали мы этой атаки. И Ватила Бе тоже не ожидала. По данным, поступившим на мой тактический планшет, 48-й корпус должен был направиться дальше на восток, где в узкой мокрой кишке без смысла и толка, как рыбины в верше, уже бились три моторизованных корпуса разной степени потрепанности. Но генерал Кемпф вместо входа в горловину прорыва, ведущую в мокрый мешок, вопреки приказам своего командования, самовольно бросил свои танковые и моторизованные дивизии в общем направлении на Дубровно. Всем хороша имперская разведка, а вот таких генеральских взбрыков предусмотреть не может. Впрочем, с тактической точки зрения генерал Кемпф был полностью прав. Взятие Дубровно и захват мостов через Днепр в этом, как ему представлялось, слабоукрепленном месте, позволило бы подрезать сражающуюся в Орше 20-ю армию и выйти на оперативный простор. Приказ приказом, но даже в вермахте победителей не судят. А может быть, в вермахте особенно. Гитлер сам авантюрист и своим генералам тоже привил дух безудержной авантюры, что в общем-то для германской военной мысли совсем не характерно.

Пани Ватила, когда узнала о таком развитии событий, выругалась как последний извозчик. Впрочем, довольно быстро взяла себя в руки и сказала, что у нас достаточно сил, чтобы сдержать удар, а она, в свою очередь, постарается выделить нам побольше поддержки с воздуха. В основном от крупных неприятностей нас спасло то, что непосредственно на «передке» никто не расслаблялся. Расслабишься тут, когда мимо тебя, всего в пяти-шести километрах по шоссе, колоннами прут на восток германские танки. Это такая силища, и, не ровен час, она развернется и кинется прямо на тебя…

Так что, едва рассвело – готовность полная, наблюдатели бдят на своих постах и расчеты находятся при орудиях и пулеметах. И едва планшет доложил, что колонны двух очередных танковых дивизий сходят с магистрали и разворачиваются фронтом на юг, все были уже тут как тут. Поперек дороги немцам встали две наших окопавшихся стрелковых дивизии «минской» выучки, с уплотненными вчетверо боевыми порядками, поддержанные для устойчивости двумя артбригадами ПТО и четырьмя гаубичными артполками РГК во втором эшелоне. Вполне серьезная сила, особенно если учесть, что от одного фланга до другого дуга обороны протянулась всего на шесть километров. Такая плотность характерна для наступательных, а не оборонительных порядков.

Вот и гитлеровцы не ожидали ничего подобного. Они думали, что тут слабый заслон из спешно стянутых к мостам тыловых подразделений при поддержке зенитных батарей, и что эти силы легко опрокинуть. Как бы не так, размечтались, однако…