Герой империи. Война за Европу

Однако сдавшийся на милость победителей светлый клан с преимущественно социоинженерной специализацией сулил новорожденной Империи качественно новый уровень возможностей в этой сфере. Социоинженеров критически не хватает. Одна Малинче Евксина не в состоянии окормить не то что планету Земля, но и территорию СССР. И в то же время у вождя по поводу дикого светлого клана возникали вопросы. Ведь его члены не являются цивилизованными имперскими эйджел, привыкшими к жизни среди людей и спокойно воспринимающими всеобщее равенство в правах и обязанностях. Не случится ли так, что молодая советская империя вместе с непроверенными специалистами в такой ответственной области получит троянского коня, который будет разлагать ее изнутри? Это было тем более важно, учитывая, что Сталин поставил себе задачу скрестить марксизм и имперскую социоинженерию с целью получить всеобъемлющую социальную теорию, по которой дважды два всегда было бы равно четырем – вне зависимости от того, кто и что умножает.

Про марксизм уже говорилось, что приложение его к делу дает у разных деятелей разный результат, ибо на данный момент это не теория, а набор догм, которые для успеха начинания зачастую приходится игнорировать. Что касается имперской социоинженерии, то это, как понял вождь, тоже была не наука, а скорее искусство, и заниматься ей с успехом могли светлые эйджел и полукровки, имеющие в этом направлении профессиональные таланты. Зачастую та же Малинче Евксина не могла объяснить, почему она дала ту или иную рекомендацию или прогноз. И, хоть результат всегда совпадал с ожиданиями с приемлемой точностью, товарища Сталина эта ситуация беспокоила. Требовалось строго научная дисциплина – чтобы на ее основании можно было написать учебник и учить по нему в университетах отечественных студентов, получая каждый год сотни и тысячи специалистов.

Посоветоваться по этому вопросу вождю на данный момент было не с кем. Малинче Евксина, майор СИБ Ари Махат и каперанг Малинин были в отлете, а те имперцы, что остались на поверхности планеты, в соционженерных тонкостях и вопросах безопасности при работе с новообращенными эйджел разбираются слабо. Единственной эйджел, с которой вождь мог поговорить, так сказать, без отрыва от производства и расширения круга допущенных к обсуждению, была тактик-лейтенант Илина Ке, постоянно пребывающая на даче в Кунцево возле тактического планшета. Вождь уже привык к высокой худой девушке-эйджел, к ее темно-серой коже, к хвосту с кисточкой, к платиново-белым волосам, которые ординарец Туся заплетала в высокохудожественные прически. Немногословная и умеющая сделаться незаметной Илина Ке стала как бы неотъемлемой частью этого дома. Кроме того, Сталин не забыл, что это именно она первой в глаза назвала его Верховным Главнокомандующим, сказав, что в этом его суть. А ведь это был диагноз с первого взгляда – и, как вождь понял из последующих событий, абсолютно верный.

Поэтому Сталин встал из-за стола и прошел в комнату напротив кабинета – туда, где и располагался тактический планшет. А там было все как обычно. Темная эйджел сидела по-турецки прямо на полу и неподвижным взглядом гипнотизировала голографическое изображение медленно наливающегося грозовой силой Румынского (до недавнего времени Южного) фронта.

– Здравия желаю, товарищ Верховный главнокомандующий! – сказала Илина Ке, с легкостью поднявшись на ноги, – на фронтах на данный момент без особых перемен…

– Здравствуй, товарищ Ке, – ответил вождь, – сейчас меня интересует не положение на фронтах, а несколько иные вещи, и поговорить я с тобой хочу не как Верховный Главнокомандующий с тактик-лейтенантом, а как исполняющий императорские обязанности с имперским гражданином первого класса. Ведь это так у вас называется…

– Да, так, – подтвердила та, – и я прекрасно понимаю разницу между двумя позициями. Ну что же, уважаемый Иосиф Виссарионович, я вас слушаю…

И вождь подробно, в деталях, рассказал о своих сомнениях по поводу диких светлых эйджел и о необходимости законченной и всеобъемлющей социоинженерной теории.