Герой из героев. Попытка не пытка

— Ты единственный в этом храме, кто не называет меня святым.

— Вы стойко веруете, но я уверен, что чудеса, которые вам приписывают, вы не совершали.

— Да. Я их не совершал. Их совершала Энкайма, орудием рук которой я являюсь.

Я неопределённо пожал плечами. Старик уже зажёг факел, и вокруг стало достаточно светло, чтобы жёсткая необходимость в прямой речи отпала.

— Люди редко столь спокойны во мраке, — заметил жрец.

— Наверное это из-за того, что они мечтательно надеются, а не деятельно ждут.

Повисла тишина.

— Моей руке намного лучше, — не услышав от меня иных слов, сказал Артур.

— Ей будет ещё лучше, если вы всё-таки вытащите плесень и промоете всё кипячёной водой.

— Ни к чему. Эта плесень с хлеба самой Энкаймы. Она священна!

— Чрезмерная благодать порой оборачивается ядом, — пошутил я, но собеседник мою шутку не понял. Он не знал, сколько гадостей помимо пенициллина я занёс к нему в рану.

Дверь, расположенная в самом углу помещения, со скрипом распахнулась вновь.

— Святой Артур! — появился возле моей клетки молящийся Рикард. За ним шествовали два мрачных гиганта с одинаково квадратными выпяченными подбородками. — Я не ожидал вас здесь увидеть.

— Отчего же?

— Иерахон предвещал, что ваше появление усмирит чуму, но люди умирают всё чаще. А теперь ещё и выясняется, что вы не просто привезли с собой колдуна, но и желаете находиться подле него.

— Я не колдун, — печально и устало подал я голос. Затем понял, насколько мне осточертело выслушивать всякие обидные прозвища в свой адрес, и, умолкая, отвернулся…

Колдун? Фу! Тоже самое, как породистого скакуна ослом обозвать!

— Пусть Морьяр не полностью чист делами, но вы же разговаривали с ним. Его помысли чисты, как у ребёнка, — ненадолго упрямо поджав губу, ответил Рикарду Артур. — И когда я молился в поисках ответа, как очистить город от чумы, то мне пришло видение. Энкайме коснулась чела этого человека. С ним связано наше спасение.

— Возможно и с ним, — выпучив от гнева глаза, на удивление смиренно ответил Рикард. И только затем повысил голос. — Возможно, чума уйдёт, когда мы сожжём этого богохульника во имя богини!

— Но вы не…

— Оставьте, молящийся Артур! — перебил грозный жрец, явно намеренно убирая из обращения слово «святой». — Я избран жнецом веры. И мне выяснять и решать, какое зло несёт в себе этот человек!

— Но вы и сами всего лишь человек.

— Искоренением всего противного вере, я несу благодать этому миру!

Артур нервно помял ладони, словно бы готовясь сказать что-то едкое. Однако вскоре его плечи расслабились, и он, осеняя собеседника символом благословения, произнёс:

— В гневе своём, вы становитесь слепы. Пусть Энкайма вразумит вас.

— Вразумит меня? Это вы хотите оставить колдуна в живых.

— Ни колдуну, ни ведьме ни шагать свободно, покуда я жив! Но я ещё вижу разницу между этой волшебствующей мерзостью и простым человеком, подверженному греховностям собственных слабостей! И я верю в то, что Энкайме может избрать любого своим орудием.

— Даже такого?

— Внемлите мне, молящийся Рикард. Ваша жажда нести благодать чрезмерна. Она может обернуться для всех нас ядом!

— Этот человек пытал девочку вот этим жутким инструментом! — Рикард открыл грубую шкатулку, которую нёс на подносе один из его спутников. — И вы говорите о яде во мне?!

Старик внимательно посмотрел внутрь. Кажется, ему ни разу в жизни не доводилось видеть шприца. А форма моего даже мне самому казалась на диво уродливо устрашающей. Так что не было ничего странного, что Артур на несколько мгновений замолк, застыл на месте и даже округлил глаза. Однако потом он всё же обратился к Рикарду самым спокойным тоном:

— Вам известен наивысший дар богини?

— Её милосердие.

— Однажды я попросил приюта на ночь в крестьянском доме. Глава семейства, узнав кто я, очень обрадовался и попросил избавить его семью от удушающих ссор. Мне захотелось помочь этому доброму человеку, и я остался. Трое суток я жил там и смиренно наблюдал, из чего состоит их жизнь. И житьё сих людей действительно походило на пытки. Муж нещадно корил жену. Жена на крик корила детей. Дети бранились меж собой.

— К чему ваш рассказ?

— Дослушайте меня, пожалуйста.

— Хорошо.

— По истечении трёх дней, когда муж снова начал отчитывать свою жену за то, что она не зашила ему одежду, я перестал молчать. Я подошёл ближе и спросил его: «Скажи мне, добрый человек, а говорил ли ты жене своей, что ты порвал рубаху и что ей надобно починить её?». И он мне ответил, что нет. Вскоре я увидел его жену, ругающую детей за утонувшее в колодце ведро. Тогда я спросил её: «Скажи мне, добрая женщина, а говорила ли ты детям своим, чтобы они не трогали колодец, покуда ты не перевяжешь верёвку?». И она ответила мне, что нет. Тогда я собрал всё семейство и сказал им, что ссоры их из-за того, что они забыли о самом важном даре богини Энкаймы — даре говорить друг с другом. Вместо того чтобы злиться из-за того, что кто-то сделал всё не так, сначала стоит вообще сказать, чего ты хочешь! Только через разговор можно понять другого человека.