Герой из убежища

Я могла заставить себя встать и уйти к себе, не дожидаясь, когда окончательно погружусь в сон. Но рядом с дедушкой я чувствовала себя такой маленькой и мне так хотелось, чтобы он сам уложил меня, как он всегда делал, оставаясь у нас. Я не помнила, когда родители в последний раз держали меня на руках; казалось, этого никогда и не было, что только дедушка и брат всегда были рядом со мной, как и в ту ночь, когда дедушка осторожно поднял меня, чтобы не разбудить, и нёс вверх по лестнице, будто я совсем крошечное, беззащитное существо, а мой брат прикрывал ладонями мои ступни, чтобы я не ударялась ими об стены. Дедушка уложил меня на кровать, поцеловал в лоб, и я знала, что я в полной безопасности, мне больше не нужно было, чтобы мой брат сидел рядом со мной, пока я не засну. Они тихо вышли из моей комнаты. Я приоткрыла глаза и увидела силуэт моего брата, стоявшего за дверным проемом. Он наблюдал за мной ещё некоторое время, и затем бесшумно скрылся, мне казалось, даже растворился. Оставшись одна в кромешной тьме, я сквозь сон благодарила Бога за моих защитников…

–…ходят постоянно зашуганные, с кислыми рожами… Саида явно отстаёт в развитии, но хоть что-то сказать может, когда надо, а Искандар вообще, и два слова связать не может…

Это явно был не сон. Я открыла глаза, была глубокая ночь. Я встала с кровати и подошла к окну. На топчане сидели мой отец и дедушка.

– Не раз я ему говорил, пора учиться общаться со взрослыми, поддерживать разговор. Кем он вырастет, если сейчас не умеет отвечать на элементарные вопросы?

Дедушка глубоко вздохнул.

– Я считаю, что твои дети яркие, необычайно одаренные личности, способные многое совершить в будущем. Вполне естественно, что им интересно не со всеми людьми.

– Мои гости – пример для подражания, Искандар и Саида должны стремиться быть такими же.

– На себя, они должны быть похожими только на себя, – с ноткой строгости сказал дедушка. – Когда ты в последний раз заглядывал в глаза своим детям? Неужели ты не видишь, что с каждым днём они всё сильнее отдаляются от тебя? Сейчас они ещё испытывают страх, но взрослея, они будут совершенно равнодушны к тебе, не испытывая даже презрения, потому что они так чисты. Они могут так и не узнать, что такое любовь к отцу, и винить в этом они будут себя.

Мой отец фыркнул. От последних слов дедушки мне стало не по себе. Я задумалась, не спал ли мой брат, слушая разговор на топчане, как и я. «Наверняка он бы не стал подслушивать, потому что это нехорошо», подумала я и с облегчением, хотя мне и было интересно услышать продолжение, притворила окно и улеглась на кровать.

Я больше не слышала, о чем шла речь, но до меня доносился повышенный голос отца, от чего у меня колотилось сердце. Я заснула спустя некоторое время, по-прежнему подавленная от услышанного. Как только наступило утро, разбитая после непродолжительного сна, я обошла весь дом в поисках дедушки. Но я предчувствовала, что он ушёл ещё ночью.

III. Бабочка, дракон и дикая розочка.

По четвергам и в дни рождения и смерти родственников наша мать обязательно читала суры из Корана, тайком за запертой дверью или в зале, когда отца не было дома. Часто она просила нас с братом сидеть с ней и слушать, как она полушепотом бормотала выученные аяты с сосредоточенным, слегка нахмурившимся лицом. Иногда это зрелище казалось мне комичным и я едва сдерживала смех, но в более старшем возрасте меня мучили угрызения совести из-за того, что молитвы моей матери нисколько меня не трогали. Дедушка тоже читал нам Коран, но он делал это нараспев, и в его красивом, глубоком голосе звучали ноты воодушевления, искренней веры и надежды. Мать же была похожа на обиженного ребёнка.

В тот летний четверг, который совпадал с днём рождения покойного дедушки, отца нашей матери, она с ещё более насупившимся, чем обычно, лицом, глубоко вздохнув, читала аяты на ломаном арабском, скорее всего, не зная перевода. Затем, воздев руки, она долго перечисляла всех умерших родственников и упорно просила уголок рая для каждого из них, в последнюю очередь упомянув своего отца с более траурным тоном. Я не знаю, молилась ли наша мать когда-нибудь о себе, о своих детях. Казалось, что вся её вера основывалась лишь на поддержке связи с покойными.

Когда наша мать закончила свой обряд, мы с братом неуверенно встали и выбежали на улицу. Из участка Аскаралиевых слышались голоса наших друзей, и мы прошли к ним через приоткрытые ворота.

– Не шевелись, Сабина, там бабочка под твоим боком, задавить можешь, а вдруг это твоя умершая троюродная тетушка, – давясь от смеха, выговорил Тимур. Был особенно знойный летний день, когда невозможно было даже спать после обеда. Мы все лежали под густорастущим орешником во дворе Аскаралиевых, прячась от изнуряющего солнца. На земле была расстелена скатерть. Мардона вынесла из дома тарелки с аккуратно разрезанными грушами и персиками.

– Что такого смешного рассказывала Сабина? – осведомилась она.

– Что-то про перевоплощение людей в насекомых после смерти, – ухмыльнулся Юра.