Герой на подработке. Ищи ветра в поле

Нас вывели из клетки по одному, не забывая проверять наручники на запястьях. И несмотря на то, что застёгнуты они были спереди, теперь о побеге нечего было думать. Все наручники прочно скрепили между собой длинной цепью. Я оказался неприятно зажат посреди двух тел, как насекомое в лепестках мухоловки. В затылок мне понуро дышал раздражающий и раздражительный Данко, а сам я едва не наступал на пятки атаману шайки по кличке Борзой. Всем приходилось семенить друг за другом, чтобы не столкнуться или не упасть. Четыре змейки по двенадцать человек, гремя железом, услаждали взор надзирателей. Те открыто шутили и смеялись над нами.

— Ну что маг? Утратил мнение о собственной исключительности? — подошёл ко мне поиздеваться Марыск, когда все заключённые справили свои потребности, сели на землю и вгрызлись в каменные куски пресного хлеба. Жевать их на жаре без возможности запить водой казалось сродни ещё одной пытки.

— О чём вы, господин Марыск?

— Все вы, маги, такие. Думаете, что раз у вас есть особая сила, то и вы особенные.

— А разве нет? Иначе почему вас поставили за одним мной следить?

Задав вопрос, я тут же ойкнул. Всё Данко, пихнувший меня со всей силы локтем в бок. Марыск хищно сощурился, глядя на предупреждение, а затем ударил моего соратника в грудь ногой так, что он упал на спину и утянул за собой ближайших заключённых. То есть и меня, естественно:

— Не очень-то вы похожи на верных товарищей. Чего друг другу помогаете?

— Дружные вороны гуся съедают, — гордо ответил лучник, пытаясь снова сесть.

— Пословицы любишь? Как тебе такая? — Марыск без предупреждения ударил ногой по лицу Данко и сломал ему нос. — Дружба дружбе — рознь, а иную хоть брось.

Ответа этот пожилой господин не дождался. Я в очередной раз прикусил язык, да ведь не меня и спрашивали. Данко как мог попытался остановить кровотечение и тоже замолчал. Но Марыска это удовлетворило. Он только осведомился у меня:

— Чего друга не лечишь?

— Я хорошо усвоил, что мне будет за использование магии без вашего разрешения.

— Нет. Ты действительно молодец, — усмехнулся изверг и для придания своим последующим словам большей важности ненадолго приподнял указательный палец. — Жаль друга, да не как себя. Запомни. По жизни пригодится.

Ох, и не знал он кому это говорит!

Инквизитор вернулся к остальным надзирателям и принялся грызть вяленое мясо так, как будто обгладывал мои кости. Пожалуй, если бы не моя уверенность, что всё это временно, что Марви, Сорока или Данрад всенепременно вытащат меня из адского мученичества, то я бы совсем скис. Но я верил в них. Верил даже тогда, когда увидел огораживающий лачуги Озриля высокий частокол, с насаженными на него черепами людей, решившихся на побег.

Поселение больше походило на какой-то орочий лагерь для пленных. Упитанные тюремщики со зверскими рожами прохаживались меж тощих скрюченных заключённых, на чьих руках и ногах болтались тяжёлые цепи. Тут, на поверхности, работали в основном подростки, не способные на более тяжёлую работу, да старики и больные — те, кому позволялось милостиво доживать последние дни под небом, прежде чем их кинули бы гнить в болото. Я почувствовал, какая эссенция смерти таится в подошедших впритык топях, когда мы ехали мимо них. Там сформировалась сущность, именуемая Хозяином Кладбища, хотя на мирный погост место никак не походило. Да и о каком покое могла идти речь, если из мха вдоль дороги порой выглядывали кости? Пустые глазницы хранили в себе взгляды не покинувших реальность беспокойных духов.

В какой-то момент мне стало интересно, чувствует ли Марыск тоже, что и я, но моё любопытство быстро остыло, ибо я пришёл к выводу, что навряд ли. Инквизиторы не могли толком самостоятельно использовать энергию, а, значит, не могли и так тонко чувствовать её как остальные маги. Они только влияли на проходимость каналов живых существ. Закрывали силу в ком-то, как если бы запечатывали в сосуд цунами, и мощная волна сама уже, подчиняясь законам природы, старалась разбить стенки тонкой глины. Вот и всё, что они могли.

… О, если бы мне только знать заранее, кем является этот Марыск! Я бы легко поставил защиту от его влияния. Это было не сложно даже при том уровне сил, что у меня имелся. Главное, в моей памяти хранилось нужное и редкое знание. Но я не осознал, кто он, и потому его цепкие крючки контроля всегда цепко держали бы меня. Во всяком случае, пока он находится так близко и вообще жив.

— Вот и всё, падаль. Прибыли!

Заключённых вновь стали выводить из клеток по одному, но на этот раз процесс шёл медленнее, ибо каждого из нас предстояло заковать в совсем иные несъёмные кандалы, а возле кузнеца сидел ещё и писарь. Последний принял от наших охранников свиток, выслушал какие-то приглушённые пояснения господина Марыска и начал приём новичков.